Открытие и начальное исследование Командорских островов является одной из самых драматичных и, одновременно, одной из самых замечательных страниц в эпопее освоения Россией Северной Пацифики. Да и в мировой истории великих географических открытий это событие занимает далеко не последнее место. Особенно если помнить, что открытию Командор предшествовало «закрытие» участниками Второй Камчатской экспедиции земель Иеззо, Кампании, Штатов, Жуана да Гама, а также первое посещение европейцами берегов северо-западной Америки, Аляски и Алеутских островов.Вот отчего события эти и до сих пор продолжают привлекать внимание исследователей. Причём все они, в том числе и зарубежные, отдавая должное мужеству и целеустремлённости русских моряков, особо отмечали те трудности и препятствия в процессе подготовки и осуществления плавания к берегам неведомой Америки, которые, в конечном счёте, и привели к гибели пакетбота «Св. Пётр» и 31 человек из его экипажа.

Трудностей и неурядиц, конечно же, было предостаточно. Но наше внимание привлекли не они, а те моменты в хронологии и хорологии событий 270-летней давности, которые и до сих пор не получили должной оценки. В попытке восполнить этот пробел и предпринимается настоящее исследование, целью которого является анализ тех событий и обстоятельств последних двух недель плавания пакетбота «Св. Пётр», сочетание которых привело к открытию Командорских островов.

Кстати, относительно используемых нами первичных данных следует заметить, что записи судовых журналов пакетбота «Св. Пётр» предельно кратки и, в основном, относятся к жизни и деятельности его экипажа. А потому основным источником информации для нас послужили различные модификации «Дневника плавания с Берингом к берегам Америки 1741–1742 гг.» Георга Стеллера (9, 10, 13).

Конечно же, добавим к сказанному, в оценке отдельных конкретных событий Г. Стеллер был предвзят. Но всё же не более, чем морские офицеры пакетбота. Не всегда был точен натуралист и в оценке географической ситуации. Например, он считал, что Северо-Американский материк располагается всего лишь в 50 немецких милях (375 км, так как одна немецкая миля равна 7,42 км) от Камчатки (11, с. 35, 149). Однако, во-первых, Г. Стеллер был классическим представителем западноевропейской школы естествознания и землеведения, которая на тот период предполагала и близость Американского материка к Азии и соединение Азии с Америкой. Однако, во-вторых, на итоговой карте А. И. Чирикова, составленной сразу же после завершения работы Второй Камчатской экспедиции, от северо-западного берега Северной Америки вдоль Алеутской островной дуги в сторону Камчатки протягивается гигантский полуостров, немного не доходящий до Командорских островов (рис. 1). Так что Г. Стеллер был далеко не единственным из тех, кто подобным вот образом ошибался в географии Северной Пацифики.

 

Рис. 1. Итоговая карта морских походов В. Й. Беринга и А. И. Чирикова в 1741 г. (Камчатка…, 1997, с. 27).

 

Другим, и весьма важным, источником первичной информации являются карты плавания кораблей экспедиции к берегам Северо-Западной Америки – в частности, «Карта Морской академии 1746 г.» и её различные варианты (4, с. 192, 194, 196). Причём при использовании данных этих карт мы старались не отметать сходу ошибочные, или, тем более, кажущиеся таковыми, представления картографов XVIII века. Как не спешили приписывать им и наши современные знания о географии исследуемого региона. Поскольку и в том и в другом случае легко прийти к неверным заключениям и выводам.

Впрочем, к этой теме мы ещё вернёмся. А пока обратим внимание ещё на одно обстоятельство, связанное на этот раз с хронологией плавания «Св. Петра». Дело в том, что далее постоянно будет отмечаться расхождение в датах, приводимых Г. Стеллером, с одной стороны, и Х. Юшиным и С. Вакселем – с другой. Которое объясняется тем, что в начале XVIII века на равных использовались два – гражданское и морское (на самом деле – астрономическое В. Б.) – способа исчисления суток. Причём если по первому из них новые сутки наступали сразу же после 24 часов 00 минут прошедших суток, то по второму – сутки наступали после 12 часов 00 минут уже наступивших гражданских суток. Или, говоря проще и точнее, морские сутки отставали от гражданских ровно на 12 часов. Отчего одно и то же событие, произошедшее между 00 и 12 часами по гражданскому времени, на сутки опережает его привязку к морскому исчислению суток.

Напоминаем же мы об этом потому, не учитывая данной разницы во времени, можно легко впасть в ошибку при установлении подлинной хронологии описываемых событий.

 

92

 

Вот и в нашем случае, говоря о дне, когда моряки «Св. Петра» впервые увидели Командорские острова, историк В. М. Пасецкий (6, с. 142) и географ Л. С. Берг (1, с. 95; 2, с. 108) приводят одну и ту же – утро 4 ноября – дату. То есть, дату, названную самими моряками. Однако на самом деле 8 часов утра 4 ноября по морскому времени, когда с «Св. Петра» были впервые увидены Командорские острова, соответствует 5-му числу этого же месяца по гражданскому времени.

Ну и, наконец, отметим, что рассуждая о хронологии открытия Командор мы, как и большинство исследователей будем использовать так называемый «старый стиль» летоисчисления – так нам удобнее. А потому заранее оговоримся, что остров Беринга, по новому стилю, был открыт 16 ноября 1741 года.

 

Итак, нам предстоит разобраться в ситуации последних двух недель плавания «Св. Петра», развитие которой во времени и в пространстве предопределило открытие Командорских островов.

И с этой целью приведём соответствующее высказывание Г. Стеллера: «23 октября ветер переменился, а с ним – и готовность офицеров идти в Америку. Поэтому до полудня мы плыли на север с юго-восточным ветром, а днём и ночью – с восточным ветром, так что, несмотря на плохую погоду и сплошную пелену града, мы прошли за сутки 31 милю, то есть тем самым стали уходить от берегов Америки с тринадцатью бочками воды, чтобы либо достичь Камчатки, либо высадиться при первой же возможности на первом попавшемся подходящем острове. Мы открыто обсуждали эти варианты, чтобы поднять дух матросов и больных» (10, с. 87).

Для того чтобы было понятнее, почему именно к северу (но не строго на север) моряки решили направить судно в этот день, напомним, что в предшествующие дни «Св. Пётр» то следовал на юго-восток, то вновь направлялся к западу или юго-западу. Вот и 21 октября судно шло курсом ZWtW. Однако 22 октября, при ясной погоде и западном ветре «внезапно было твёрдо принято» решение проложить курс к северу, прямо материку (к предполагаемому материку), сообщает Г. Стеллер. И мы намеренно подчёркиваем это – «внезапно и твёрдо» – утверждение великого натуралиста, ибо в последующем было принято ещё два таковых вот «внезапных и твёрдых» решений о перемене курса.

24 октября, к вечеру, продолжает Г. Стеллер, ветер стал северным. Тем не менее пакетбот настолько далеко продвинулся к Камчатке, что, по суждению С. Вакселя, утром 25 октября он находился в 134, а по мнению подштурмана Х. Юшина – даже в 122 милях от полуострова (10, с. 87). На основании чего, добавляет Г. Стеллер, в этот же день было принято очередное «твёрдое» решение придерживаться 52-го градуса северной широты с тем, чтобы при подходе к полуострову, пакетбот мог использовать все ветра, которые дуют вдоль Камчатки.

Кстати, заметим, что здесь, как и ранее, и как в последующем, имеются в виду немецкая (голландская) миля, длина которой составляет 7,42 км.

На следующий день мореплаватели увидели остров, который они назвали островом Св. Маркиана. «25 октября была очень ясная и солнечная погода, но даже при этом днём иногда шёл град. Утром мы, к своему удивлению, заметили большой высокий остров под 51-м градусом к северу от нас, который на пути в Америку был в 40 милях от корабля к востоку. В полдень мы находились на 50°35′ N», – пишет по этому поводу Г. Стеллер [там же, с. 87–88].

Оставим на совести Г. Стеллера упоминание о том, что якобы именно этот остров мореплаватели видели ещё на пути к Америке, ибо на самом деле тогда с борта корабля видели, причём значительно восточнее, лишь косвенные признаки (плавающие водоросли, тюленей, чаек) близкой земли. И разберёмся в ситуации несколько поподробнее.

 

Рис. 2. Фрагмент карты плаваний русских моряков в Северо-Западной Пацифике в 1728–1742 гг. (Steller, 1988, p. 40).

 

Дело в том, что в своё время академик Л. С. Берг считал, что островом, увиденным мореплавателями 25 октября был остров Амчитка (1, с. 95; 2, с. 109). Однако, по мнению О. Фроста, редактора американского издания «Дневника» Г. Стеллера, это был остров Кыска из группы так называемых Крысьих островов (рис. 2). Да и А. К. Станюкович, автор комментариев к русскому переизданию этого же «Дневника», также именует остров, открытый 25 октября, островом Кыска (рис. 3).

 

Рис. 3. Путь пакетбота «Св. Пётр» из Камчатки в Америку и обратно с указанием открытых во время плавания земель (Стеллер, 1995, с. 6).

 

Таким образом, налицо очевидное разночтение в определении пространственного положения (хорологии) пакетбота «Св. Пётр» на 25 октября 1741 года. Которое ещё более усугубляет досадный промах бывшего военного моряка и историка К. А. Шопотова, который на своей карте остров Атту поместил в группу Крысьих островов, а саму группу Ближних островов вообще «убрал» с карты (рис. 4). Что существенно искажает картину плавания «Св. Петра», так как согласно этой карте судно, после того как оно прошло мимо острова Кыска, далее, якобы, не встретило ни одного острова до самых Командор. А это не так, поскольку после острова Кыска мореплаватели увидели ещё два больших и три маленьких острова из группы этих самых Ближних островов.

 

Рис. 4. Карта плаваний В. Й. Беринга и А. И. Чирикова к берегам Америки (1741) (Шопотов, 2005, с. 154).

 

В намерении установить, какой всё же остров был увиден 25 октября, обратимся к свидетельству лейтенанта С. Вакселя, который в своём рапорте в Адмиралтейств-коллегию по этому случаю пишет: «И пришед 25-го октября на ширину 51° с некоторыми минутами, увидели высокой каменной и безлесной остров, от нас NWN, которой именован нами остров Св. Маркиана» (7, с. 265].

 

93

 

Но коль скоро остров Св. Маркиана был, одновременно, и высоким и каменным, то это никак не мог быть остров Амчитка. Потому что, как указывается в материалах штурмана И. Ф. Васильева: «Остров Амчитка есть, без сомнения, один из лучших островов Алеутской гряды. Поверхность его ровная, длиною около ста вёрст, положение имеет почти NWW и ZOO. В юго-восточной части самая большая его широта 9 вёрст, а в северо-западной он гораздо уже. Есть много озёр и болот, и на них множество диких гусей. Берега отлогие, на оных много выносного леса…

В 16 верстах от Амчитки, к западу, есть высокий остров, который я сам видел. На оном водится много крыс, почему вся сия гряда названы Крысьими островами. За оным есть остров Кыска, простирающийся от N к Z. На юго-восточном его берегу есть хорошая и пространная гавань» (8, с. 156].

Так что, резюмируем, 25 октября мореплаватели действительно увидели гористый остров Кыска, а не относительно ровный, с отлогими берегами, остров Амчитка. Что же касается мнения академика Л. С. Берга, который остров Кыска воспринимал за остров Св. Стефана (1, с. 95; 2, с. 109), то приходится констатировать, что он ошибался и в этом.

Весь следующий – 26 декабря – день судно продолжало двигаться в западно-северо-западном направлении, и к полудню, по расчётам штурманов, находилось в 108 милях от Авачи (10, с. 88). 27 октября, пакетбот также двигался в прежнем направлении, и в полдень этого дня морские офицеры определили, что судно находится уже в 90 милях от Авачи (там же, с. 88).

На следующий день мореплаватели увидели ещё один остров. «28 октября мы снова удивились, увидев на рассвете, как сильно изменилась вода, из чего ясно заключили, что должны находиться вблизи суши. Когда бросили лот, то оказалось, что глубина составляет четырнадцать саженей. Вскоре после этого воздух очистился, и мы увидели остров, лежащий перед нами прямо по курсу на расстоянии одной мили на северо-востоке, к юго- западу относительно Американского материка; он был скорее низким, чем высоким, и имел берег плоский и песчаный», – пишет Г. Стеллер (там же, с. 88–89).

Таким образом, через три дня после прохождения мимо острова Св. Маркиана, перед судном из тумана «выплыл» очередной остров. И это лишний раз подтверждает наше мнение о том, что 25 октября судно прошло мимо острова Кыска. Ибо если бы этим островом был остров Амчитка, то вдоль пути мореплавателей лежали бы и Крысий остров и остров Кыска. Не обратить внимание на хотя бы один из них они никак не могли, так как все эти три дня плавания облачность постоянно приподнималась, а туман периодически, хотя и временно, рассеивался.

Но что это за остров? О. Фрост (рис. 2), А. К. Станюкович (рис. 3) и авторы-составители книги «Последняя экспедиция» (рис. 5) под островом Св. Стефана понимают современный остров Булдырь (Булдыр). И, скорее всего, понимают так потому, что подштурман «Св. Петра» Харлам Юшин о 28 числе сообщает: «Ср. (среда) 28 дня октября 1741 году с полудни. 4 часа. Волею божию умре адмиралтейской купар Степан Болдырев цынготною болезнию» (5, с. 245). То есть потому, что по фамилии умершего моряка ложный остров Св. Стефана был переименован капитаном Бертольфом в остров Булдырь.

 

Рис. 5. Карта плаваний В. Й. Беринга и А. И. Чирикова (Стеллер, 1992, с. 48).

 

Именно ложный остров, ибо берега острова Булдырь высокие и утёсистые, а вовсе не низменные. И уже только поэтому он не подпадает под описание Г. Стеллера. Но самое главное свидетельство против того, что остров Булдырь это и есть подлинный остров Св. Стефана, приводит Х. Юшин, который в сноске своего вахтенного журнала пишет: «В ½ осьмого часа c полуночи увидели землю высокую: 1-й угол NtW½W мили 2; 2-й угол NW½W. В 12 часов 1-й угол ONO 2 мили, от него есть 3 малые острова к осту не в дальнем расстоянии; 2-й угол того ж острова NNO¾O 1 миля, оной остров именую Преподобного Стефана» (5, с. 246).

То есть, в районе искомого острова Св. Стефана и к северо-северо-востоку от него располагались ещё три острова. О чём свидетельствует и С. Ваксель: «А 28-го числа октября видели остров же к NNW ростоянием милях в трёх, от него были видны 3 малые острова, а видно, что и оные пустые и беслесные, которой назван нами остров Св. Стефана» (7, с. 265).

Но в таком случае картина происходящих на этот день событий может быть представлена следующим образом. В половине восьмого утра 28 октября пакетбот подошёл к остову Св. Стефана с востока-юго-востока, отчего три других острова сразу увидены не были. И лишь после 12 часов дня, когда судно окончательно обогнуло восточную оконечность остров Св. Стефана и стало продвигаться вдоль его северного берега, морякам открылись три небольших острова подгруппы Семичи, отстоящие от него на 20–22 километров к северо-северо-востоку.

 

94

 

Таким образом, говоря окончательно, поскольку остров Булдырь стоит особняком между Ближними и Крысьим островами (хотя и относится к последней группе), и поскольку никаких других островов поблизости от него нет, то он совершенно не подходит на роль острова Св. Стефана. К тому же, если от острова Кыска до подлинного острова Св. Стефана пакетбот шёл три дня, то до острова Булдырь, расположенного менее чем на половине пути между Крысьими и Ближними островами, он, при таковой скорости, мог дойти всего за день, максимум – за полтора.

Но тогда получается, что единственным островом, подпадающим под описание острова Св. Стефана, оказывается остров Агатту из группы Ближних островов. Так как его восточные берега действительно относительно низменны. И так как к северо-северо-востоку от него располагаются три небольших и невысоких (Алаид – 249 м, Низкий – 30 м, Семич – 85 м) острова из подгруппы Семичи.

Дальнейший путь пакетбота пролегал между островом Агатту и островами Семичи. О чём можно судить по мнению Г. Стеллера, согласно которому на всём переходе от острова С. Маркиана (Кыска) до острова Св. Авраамия (Атту) «Св. Пётр» всего лишь постепенно продвигался (приближался) к 52-ой параллели, тогда как острова Семичи располагаются на широте 52°46′. И, следовательно, пакетбот никак не мог огибать острова Семичи с северо-востока и севера, как это считают О. Фрост (рис. 2), А. К. Станюкович (рис. 3), авторы-составители книги «Последняя экспедиция» (рис. 5), В. М. Пасецкий (рис. 6), и академик Л. С. Берг (1, с. 95; 2, с. 109).

 

Рис. 6. Карта плавания В. Беринга к берегам Северо-Западной Америки в 1741 г. 1 – путь В. Беринга; 2 – путь А. Чирикова (Пасецкий, 1982, с. 157).

 

29 октября, продолжает Г. Стеллер, судно продолжало идти прежним курсом (10, с 89). Весь этот день при низкой облачности временами шёл дождь, отчего видимость была не самая лучшая. И потому мореплаватели потеряли из виду и остров Св. Стефана и острова Семичи, а свой последний остров на пути к Командорам увидели лишь ранним утром 30 октября.

И действительно, вот что пишет об этом Х. Юшин: «В 10 часу с полунощи (то есть утром 30 октября – авторы) увидели остров низменной, средина его W, оной 1½ мили. В 12 часов тот же остров WZW мили 2½ немецких, оной именую Авраамия, блис его есть отпрядыш, овалист мало…» (5, с. 246).

То есть, как можно видеть, если поначалу мореплаватели обнаружили себя точно к западу от середины острова (юго-восточной его оконечности, точнее), то спустя два часа эта оконечность острова относительно пакетбота заметно сместилась к югу. И это означает, что «Св. Пётр» проследовал мимо восточной оконечности острова на северо-запад.

Примерно так же выглядит ситуация и по мнению С. Вакселя: «Также и 29-го октября во время немалого тумана бросали лот, где глубина была 35 сажен, чего ради в туманное время, за мелкостью воды, для осторожности легли на дрейф. А как мало очистился туман, тогда увидели мы остров от нас к W, которой назван нами остров Св. Авраамий» (7, с. 265–266).

Правда, О. Фрост (рис. 2), А. К. Станюкович (рис. 3) и авторы-составители книги «Последняя экспедиция» (рис. 5) считали, что это описание относится к самому большому из островов группы Семичи. Этой же точки зрения придерживался и академик Л. С. Берг (1, с. 95; 2, с. 109). И в некоторой степени возникновение этой точки зрения можно объяснить тем, что Х. Юшин назвал остров низменным. Но если признать, что последним из островов, встреченным мореплавателями на пути к Командорам, был остров Атту, то всё становится на свои места. Поскольку именно от его юго-восточной оконечности в море отходят несколько скал-кекуров («отпрядышей», по выражению Х. Юшина), которые можно увидеть лишь, проплывая достаточно близко от них. И поскольку самая восточная его часть действительно относительно низменна – во всяком случае, именно здесь располагаются три (Гольцовая, Чичагова и Саранная) бухты.

Что же касается гористой части острова Атту, то она, будучи скрытой облаками (то есть туман приподнялся только над прибрежной, наиболее низкой частью острова), осталась на этот раз моряками незамеченной. Так что под островом Св. Авраамия действительно следует понимать современный остров Атту.

Столь подробное описание ситуации с Ближними островами потребовалось нам потому, что в истории с этими островами существует ещё один неясный момент. Дело в том, что в своё время член-корреспондент императорской Академии наук К. Т. Хлебников, характеризуя острова Атту и Агатту, отметил: «Ближние острова названы так по первому их приобретению к Камчатке, и хотя приписывают открытие их Неводчикову в 1745 году, но оные замечены были и капитаном Берингом и названы Островами Обмана» (8, с. 166).

То есть, говоря иначе, лучший, по отзывам современников, знаток природы и истории Аляски и Алеутских островов того времени (в 1818–1832 годах К. Т. Хлебников был правителем Новоархангельской конторы Русско-Американской компании на острове Ситха и, одновременно, помощником пяти Главных правителей Русской Америки) считал, что во время прохождения мимо Ближних островов, мореплаватели в чём-то обманулись. Но в чём?

В попытке ответить на этот вопрос вновь обратимся к свидетельству Г. Стеллера: «В утренние часы 30 октября под 50-м градусом и несколькими минутами широты мы вновь увидели два острова, отделённых друг от друга узким проливом, и приняли их за первые два Курильских острова, прежде всего по показаниям и подтверждением их особенностей, сообщённых нашими камчадалами» (10, с. 89).

 

95

 

Понятно, конечно, что Г. Стеллер ошибся. Однако сколь бы абсурдным это мнение ни казалось, оно имеет под собой некоторое обоснование. Или, по крайней мере, объяснение. К числу каковых прежде всего относится тот факт, что судно уже более двух месяцев плыло на запад, тогда как плавание к берегам Америки заняло только полтора месяца. И, следовательно, предположение о том, что «Св. Пётр» мог миновать мыс Лопатку, возникшее при виде островов, похожих на Курильские, выглядит вполне логичным. Тем более что и широта – 50° с. ш. – местоположения островов, указанная Г. Стеллером, вполне соответствовала широте первых Курильских островов.

Но в таком случае возникает вопрос – а какие именно острова Г. Стеллер и камчадалы приняли за Курильские? На первый взгляд может показаться, что под ними следует понимать, как это и делают наши предшественники, острова Семичи, отделённые друг от друга очень узкими проливами. Однако, во-первых, эта подгруппа представлена тремя, а не двумя, небольшими и невысокими островами. Однако, во-вторых, они находятся на широте 52°46′, то есть заведомо севернее Курильских островов. Однако, в-третьих, острова эти слишком малы и низки (см. выше) по сравнению с первыми Курильскими островами. Ну и, наконец, в четвёртых, мимо этих островов «Св. Пётр» прошёл двумя днями ранее, и уже только поэтому мореплаватели никак не могли увидеть их во второй раз.

Так что, на наш взгляд, ситуация с двумя островами, похожими на Курильские, выглядела следующим образом. После того, как утром 30 октября туман и облачность в очередной раз на время рассеялись, мореплаватели увидели к югу от судна два острова, отделённые друг от друга узким проливом. На самом же деле, поскольку пакетбот к этому времени отдалился от острова Св. Авраамия достаточно далеко к северу, то мореплаватели увидели не два разных острова, а две наиболее возвышенные части одного и того же острова. Ибо, как пишет К. Т. Хлебников, вся северная сторона острова Атту «отменно гориста со многими впадинами».

То есть, говоря иначе, поскольку нижняя половина острова Атту скрылась за горизонтом, то мореплаватели увидели к югу от себя две его наиболее возвышенные части, впадина между которыми была ими принята за узкий пролив. А так как эти возвышенные части действительно очень схожи с первыми Курильскими островами, то ошибиться, при желании, было нетрудно. А оно, желание, было.

Что же касается широты (50°), приведённой Г. Стеллером, то следует заметить, что это не он занимался обсервациями и определением местонахождением судна, а морские офицеры. Другое дело, что их судить строго также не приходится, ибо после восьми недель плавания вдоль Лисьих, Андреяновских и Крысьих островов в условиях почти постоянных сильнейших штормов и густых туманов, мореплаватели настолько запутались в определении курса пакетбота, что привязали, по счислению, эти якобы два разных острова к 50-му градусу северной широты. И лишь затем, по полуденному солнцу они смогли достаточно точно установить, что судно их располагается на широте 52°30′.

Так что, повторимся, хотя Г. Стеллер и камчадалы, присутствующие на борту пакетбота, и ошиблись, ошибка эта вполне поддаётся разумному объяснению, ибо она была вызвана стечением целого ряда обстоятельств. Впрочем, об этом уже говорилось, а потому перейдём к ещё одной загадке в истории с Ближними островами.

Как мы помним, 24 октября морские офицеры постановили следовать до самой Камчатки, не поднимаясь при этом к северу выше 52-ой параллели. О чём и сообщили всем остальным участникам экспедиции. И, тем не менее, всего лишь через неделю, обнаружив себя севернее острова Атту на широте 52°30′, они ещё раз поменяли курс своего корабля, проложив его севернее ранее намеченного. Но почему?

По нашему мнению, единственно приемлемым ответом на этот вопрос может быть лишь то, что морские офицеры приняли решение двигаться не Авачинской губе, а к устью реки Камчатки. То есть, штурманы «Св. Петра» решили проложить курс своего судна от остова Св. Авраамий (Атту) не к острову Беринга, о котором они тогда не имели, да и не могли иметь, ни малейшего представления, а к устью реки Камчатки.

И в самом деле, вот что говорит по этому поводу Г. Стеллер: «Итак, вопреки всем резонам мы пошли на север, потому что, как сказал мастер Хитров лейтенанту Вакселю, иначе счисление нашей долготы не будет правильным, так как всё ещё насчитывалось более 60 миль до Авачи» (10, с. 90).

Но если этот так, то налицо подмена реальности расчётными соображениями. Что, собственно, и подтверждает Г. Стеллер, говоря в продолжение сказанного: «Но по многим обстоятельствам представляется, что за этим решением скрывалась некая тайная причина, происходящая из личных намерений; они хотели идти на север, чтобы необходимо стало плыть к устью Камчатки, а не в Авачу. Эти намерения достаточно ясно можно было вывести из неправильных сообщений капитан-командору, а также из соперничества лейтенанта Вакселя и мастера Хитрова. И потому наши последующие злоключения должны быть отнесены более на счёт искусственных, нежели естественных причин!» (там же, с. 90).

 

96

 

То есть, хотя в приведённых высказываниях Г. Стеллера немало предвзятости, обусловленной его личной неприязненностью к флотскому мастеру С. Хитрово, однако для нас важнее то, что он назвал подлинную причину – движение к устью реки Камчатки – перемену курса. И это его мнение подкрепляется свидетельствами и действиями самих морских офицеров.

Так, упоминая об открытии острова Беринга, подштурман Х. Юшин в своём вахтенном журнале пишет: «В 8 часов с полунощи увидели землю от нас по компасу ZWtZ мили 4 немецких, на которой земле хребты покрыты снегом, которую чаем быть Камчацкой, которая токмо лежит между N и W и вид кажет до конца недалеко» (5, с. 247). То есть, обнаружив судно в 30 км (напомним, одна немецкая миля равна 7,42 км) от открывшейся суши, морские офицеры были уверены, что «Св. Пётр», в полном соответствии с их расчётами, оказался возле ожидаемых (чаемых) камчатских берегов. Причём были уверены настолько, что на консилиуме, собранном в каюте В. Беринга, на следующий день в виду бухты Командор, было принято решение, как пишет Г. Стеллер: «… войти в бухту и высадиться на берег, а оттуда послать нарочных за упряжками для переезда экипажа в Нижне-Камчатск. Хотя облик земли противоречил мнению, что это Камчатка, так как она простирается с северо-востока на юго-запад от Чукотского мыса к мысу Лопатка, а остров Беринга – с северо-запада на юго-восток, всё же оставалась надежда, что это может быть один из камчатских мысов, большинство из которых простирается именно в таком направлении» (10, с. 95).

Более того, даже высадившись на берег, морские офицеры по-прежнему считали, что они находятся на камчатском берегу. К примеру, тот же С. Ваксель в своём рапорте в Адмиралтейств-коллегию по этому поводу написал: «А как уже с той крайнею нуждою дошли ноября до 4-го числа и увидели землю, которую мы за спасение своё почитали, понеже не было более нашей силы продолжать себя на море. По обсервации оная земля лежит на ширине 54°, где мы себя счисляли около 53-х, а по разности длине от Вауа только в 40 минутах. И по тому счислению имели надежду, что та видимая нами земля – Камчацкая, несколько севернее Шипунского мыса. Которая погрешность нашего счисления учинилась оттого, что мы перет тем задолго времяни от беспрестанных густых туманов не видали солнца, по чему б нам можно было себя исправить, о чём явствует в нашем журнале» (7, с. 266).

В некоторой степени повторяет это мнение и Х. Юшин: «И по щислениям нашим находимся у камчацкого берега, того ради послан был подконстапель Росселиюс к северу и с ним два человека бывших с нами камчацких жителей для известия того берега, и он, Росселиюс, более не ходил 50 вёрст и чрез 6 дней назад возвратился, понеже он и служители болезнию одержимы, далее иттить не могли» (5, с. 249). В том смысле – в некоторой, что именно у него возникли первые сомнения в том, что «чаемая» земля вовсе не Камчатка. Ибо, как он отметил в своём вахтенном журнале (см. выше), замеченная земля протягивается между севером и западом, тогда как камчатский берег должен был бы располагаться между юго-западом и северо-востоком.

Таким образом, офицеры «Св. Петра» 30 октября 1741 года действительно проложили курс своего корабля не к Авачинской бухте, а к устью реки Камчатки. Причём их уверенность в правильности выбранного курса была столь велика, что, увидев берег острова Беринга, они приняли его за берег Камчатки – разве что лишь после первых рекогносцировок они стали предполагать, что оказались не севернее Кроноцкого полуострова, а южнее.

И только В. Беринг, который, проплывая в 1728–1729 годах мимо восточного побережья полуострова, постоянно видел каменноберезовые леса и заросли стлаников, выходящие к самому берегу моря, понял, что «Св. Пётр» подошёл к неизвестной земле. Однако, как пишет Г. Стеллер: «… он, тем не менее, не желал ещё более лишать мужества других, сообщая им об этом раньше времени; было видно, что теперь его волнует только благополучие команды и не заботит собственная жизнь. Он ничего не желал более, чем нашего отплытия с этой земли и, от всего сердца, собственного полного избавления от страданий» (10, с. 114–115).

Но что же, в таком случае подтолкнуло моряков к решению изменить курс и идти к устью реки Камчатки? Попробуем разобраться. А для этого ещё раз вспомним, что летом 1729 года, возвращаясь от устья реки Камчатки в Охотск на боте «Св. Архангел Гавриил», В. Беринг и А. Чириков предприняли попытку обнаружить к востоку от устья реки Камчатки землю, не единожды видимую местными жителями. Однако тогда, в тумане, они проплыли мимо неё.

И вот теперь, увидев на юге две возвышенные части острова Атту, определив, что их судно располагается на широте 52°30′ и установив (ошибочно), по счислению предшествующего пути, что «Св. Пётр» находится в 60 милях (в 450 км) от Камчатки, морские офицеры (в том числе, не исключено и сам В. Беринг) решили, что эти два якобы разных острова и есть та самая земля, которая не была обнаружена 12 лет тому назад участниками первой Камчатской экспедиции.

 

97

 

Ну а далее всё относительно просто. Поскольку моряки уже убедились, что следуя курсом на запад им постоянно приходится преодолевать встречный штормовой ветер, то они решили проложить курс на северо-запад, с тем, чтобы принимая ветер сбоку (и, значит, реже переставлять паруса), побыстрее достичь устья реки Камчатки. А торопиться было жизненно необходимо, ибо на тот момент на судне оставалось всего десятка полтора матросов, ещё могущих стоять на ногах и хотя бы кое-как нести вахту. Причём в считанные дни и эти люди могли свалиться с ног, и уж тогда судно точно ожидала бы неминуемая гибель.

Таким образом, скажем окончательно, в основе решения изменить курс и направиться к устью реки Камчатки лежали две ошибки морских офицеров: восприятие острова Атту за землю, видимую от устья реки Камчатки и неточные расчёты счислении пути пакетбота, вследствие которых пакетбот оказался, якобы, всего лишь в 450 км от полуострова. Причём если возникновение первой из них объясняется сугубо субъективными причинами, то ошибка в счислении, как бы не была она велика, была вполне объективна. В том смысле объективна, что в те далёкие времена определение долготы в море производилось методом счисления, для чего использовался специальный буй и специальный линь с узелками.

Но метод этот был неточен даже в самых благоприятных условиях, ибо парусное судно практически никогда не плыло строго по прямой линии, а, как говорят моряки, более или менее заметно «рыскало» по курсу. Не говоря уже о том, что при встречных направлениях ветра оно вообще должно было постоянно менять галсы, чтобы не слишком отклоняться от общего курса. То есть плыть зигзагом. И потому проводить измерения скорости судна нужно было как можно чаще.

Однако операция эта требовала усилий не менее четырёх человек, тогда как к концу плавания из команды «Св. Петра» на ногах оставалось всего около 15 моряков, ещё способных нести вахту. А потому проводилась она от случая к случаю. Ну а если вспомнить, что во время предыдущих сильнейших штормов, судно постоянно относило и назад к востоку, и далеко к югу, и что, возвращаясь на курс, оно порою совершало множество кругов и петель (рис. 1), то остаётся только выразить уважение по поводу умения моряков достаточно верно определять долготу и своё местонахождение. И уважение тем более понятное, что, как считает кандидат исторических наук и бывший морской штурман, контр-адмирал К. А. Шопотов, расхождение в долготе, допущенное офицерами Второй Камчатской экспедиции не превышает средних величин погрешностей, допускаемых самыми лучшими моряками мира того времени (12).

Итак, скажем окончательно, Ближние острова действительно оказались «Островами Обмана». Причём обмана двойного – как со стороны Г. Стеллера, так и со стороны морских офицеров. Которые, обнаружив, что «Св. Пётр» находится далеко за 52-ой параллелью и, при этом, якобы, всего в 60 милях (450 км) от полуострова, приняли желаемое – близость к устью реки Камчатки – за действительное. А поскольку весь этот последний отрезок пути пакетбота от одного острова к другому корабль преодолел всего за шесть суток, то он практически не отклонялся от намеченного направления, хотя С. Ваксель и отмечал, что все эти шесть дней они дрейфовали по воле волн и лишь время от времени выставляли корабль по курсу (3).

О том, что это было действительно так, вполне уверенно можно судить по следующему свидетельству Г. Стеллера: «31 октября, 1, 2 и 3 октября не сучилось ничего достойного упоминания, за исключением того, что наши больные стали умирать очень быстро и буквально один за другим, и нам с трудом удавалось управлять судном или менять паруса. Однако мы шли к северу, до 51-го, 52-го, 53-го, 54-го, 55-го, до 56-го градуса – полностью преданные двумя людьми (имеются в виду Ваксель и Хитрово, В. Б., Г. Ч).

4 ноября в середине ночи мы плыли курсом WtZ с попутным ветром. Утром 5 ноября было приказано убавить паруса во избежание посадки на мель. Все стояли на палубе и смотрели вокруг в поисках земли, потому что её наличие здесь было предсказано с математической точностью. К нашему общему удивлению случилось так, что в девять часов мы увидели землю» (10, с. 90–91).

То есть, как можно видеть, после принятия днём 30 октября решения о смене курса, «Св. Пётр» вплоть до 4 ноября поднимался к северо-западу. И лишь ближе к середине ночи 4 ноября он повернул на запад и немного к югу. И тем самым предположение о том, что путь «Св. Петра» пролегал практически напрямик от острова Атту к острову Беринга, находит дополнительное подтверждение. Но пролегал не строго на север, как он прорисован на «Итоговой карте морских походов В. Й. Беринга и А. И. Чирикова в 1741 г.» (рис. 1), а на северо-запад.

Что же касается того, что путь пакетбота на указанной и других картах того времени прочерчивается строго на север от острова Атту к острову Беринга, то, на наш взгляд, это сделано было потому, что оба острова на этих картах располагаются на одной и той же долготе. А нанесены они были так по той причине, что даже после плавания А. И. Чирикова летом 1742 года, когда Командоры и остров Атту были открыты вторично, остров Атту, названный А. И. Чириковым островом Св. Феодора, по-прежнему был сильно (на 4°40′) смещён к западу.

 

98

 

Тогда как Командоры, наоборот, в связи с уточнением их координат, оказались не на долготе устья реки Камчатки, к которому якобы следовал «Св. Пётр», а значительно восточнее. То есть, говоря иначе, проведение курса «Св. Петра» в строго северном направлении было обусловлено необходимостью привязки неверно определённого местоположения острова Атту к достаточно точным координатам острова Беринга.

Однако этот компромисс, решив (на время) проблему привязки островов друг к другу, привёл исследователей плавания В. Беринга к заключению о том, что путь пакетбота от Ближних островов к Командорам проходил сперва на север вплоть до 56-ой параллели, а оттуда – к острову Беринга (рис. 2, 3, 5, 6, 7).

 

Рис. 7. Фрагмент карты «Маршруты походов Н. Трески и К. Соколова; В. Й. Беринга и А. И. Чирикова в Первой и Второй Камчатских экспедициях» (Камчатка…, 1997, с. 23).

 

То, говоря иначе, наши предшественники первичную картографическую информацию (движение строго на север) восприняли за непреложную истину. Не обратив при этом внимание на то, что протяжённость пути к северу при таковом раскладе практически не отличается от его длины в западном направлении. А это явно противоречит как первичным картографическим данным (рис. 1), согласно которым путь «Св. Петра» прорисовывается напрямую от острова Атту к юго-восточной оконечности острова Беринга, так и свидетельству Г. Стеллера о том, что к западу «Св. Пётр» повернул в самый последний момент. Так что воистину Ближние острова оказались «Островами Обмана», коли они и до сих пор вводят в заблуждение историков, географов и краеведов.

Впрочем, вернёмся к тому моменту в нашем повествовании, когда «Св. Пётр» оказался ввиду острова Беринга. И вернёмся потому, что поскольку событие это произошло точно в указанный срок, причём сама суша обнаружилась именно на тех координатах, которые были вычислены заранее, то почти все члены экипажа уверовали в то, что судно достигло берегов Камчатки. Вплоть до того, что некоторые из них «узнавали» мыс Исопу (Поворотный), вход в Авачинскую губу и Шипунский мыс.

И действительно, вот как описывает этот эмоциональный момент Г. Стеллер: «Достали план Авачи. Оказалось, что эта земля полностью с ней схожа: узнавали Исопу, мыс Шипунский, вход в гавань и маяк. Хотя по наблюдениям можно было понять, что мы находимся у самого 55-го градуса; и, несмотря на то, что Авача всё же находится двумя градусами южнее, курс проложили на север, потому что увидели мыс, который приняли за Шипунский.

Едва мы обошли воображаемую Исопу, которая на самом деле была наиболее выступающей точкой первого острова, и были в проходе между первым и вторым островами, ещё не видя, что это пролив и не считая их островами, обсервация по полуденному солнцу показала, что мы находимся между 55-м и 56-м градусами северной широты, после чего появились небезосновательные сомнения в том, что это окрестности Авачи. Решили идти назад вокруг юго-восточной оконечности первого острова, который мы приняли за Исопу, но напрасно, хотя шли переменными галсами до вечера; к вечеру мы повернул на север, чтобы уйти подальше от земли в ожидании шторма, который в самом деле разразился ночью» (10, с. 93–84).

То есть, как можно видеть, проскочив ночью мимо юго-восточной оконечности острова Медного, «Св. Пётр» к 8 часам утра 5 ноября подошёл к юго-восточной оконечности острова Беринга. Ибо только от этой точки мыс Монати можно было принять за мыс Исопу (Поворотный); угадываемый пролив между двумя островами – за акваторию Авачинского залива; а видимый южный берег острова Медный – за мыс Шипунский (рис. 8).

 

Рис. 8. Схема плавания пакетбота «Св. Пётр» от Крысьих островов к Командорам.

 

Отсюда судно двинулось на север с тем, чтобы, как предполагалось, войти в якобы Авачинский залив и проследовать к Авачинской губе. Однако пока судно осторожно обходило мыс Монати, остров Медный вновь скрылся в тумане. А затем облачность стала скрывать и северное побережье острова Беринга, предвещая тем самым приближение шторма. И мореплаватели, так и не успев увидеть, что они находятся между двумя островами, повернули назад, чтобы укрыться от шторма за мысом Монати. Однако сделать этого не смогли и к вечеру отошли к северу от острова Беринга (9, с. 87). Вот отчего утром 6 ноября, когда шторм стих, пакетбот оказался севернее той части острова Беринга, где располагалась бухта, позднее названная бухтой Командора.

Но коль скоро «Св. Пётр» предпринял такие вот довольно сложные маневры, прежде чем достичь будущей бухты Командор, то это означает, что первоначально пакетбот подошёл именно к острову Беринга, а не к острову Медному. И мы специально подчёркиваем это обстоятельство, так как вопреки этому, предельно чёткому описанию, наши предшественники эту же ситуацию оценивают совершенно иначе. Начиная с того, что все отечественные исследователи и О. Фрост прочерчивают курс «Св. Петра» вдоль южного берега острова Медного напрямую к бухте Командор (рис. рис. 2, 3, 5, 6, 7). И кончая тем, что известный американский исследователь Командорских островов Л. Стейнегер за берег, абрис которого очень похож на очертания берегов Авачинского залива (рис. 9), воспринимал северо-западное – от бухты Преображенской до Бобровых камней – побережье острова Медного.

 

Рис. 9. Силуэты северной части о. Медный (А) и Южной Камчатки близ входа в Авачинскую губу (Стеллер, 1995, с. 92).

 

Кстати, если согласится с его точкой зрения, то получается, что «Св. Пётр» первоначально подошёл к северо-западному берегу острова Медный. А это совершенно не соответствует реальности. Ибо если бы пакетбот подошёл к острову Медному с севера, то ему незачем было бы идти от него к северу, так как севернее не было ни малейшего клочка суши, который бы можно было принять за мысы Исопу и Шипунский.

 

99

 

Итак, утром 6 ноября 1741 года по окончании шторма, мореплаватели, направили судно к острову и через некоторое время вновь увидели его берег в районе будущей бухты Командор. И на консилиуме, проведённом в каюте В. Беринга, было решено высадиться на остров, хотя, подчеркнём, сам В. Беринг предлагал продолжить плавание и достичь камчатского берега (10). Однако вследствие, как подчёркивает Г. Стеллер, усиленного нажима со стороны С. Вакселя и С. Хитрово, было принято решение о высадке на берег, и пакетбот медленно направился к бухте.

Впрочем, остальное – то есть сама высадка и всё, что ей предшествовало и сопутствовало – описывалось много раз. Так что повторяться нет ни малейшей нужды. А потому, в заключение, мы ещё раз перечислим основные этапы передвижения «Св. Петра» в течение последних двух недель его плавания.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Итак, за 13 дней до обнаружения Командор, пакетбот достиг группы Крысьих островов и открыл остров Св. Маркиана (Кыска). За последующие 6 дней он проследовал до острова Атту (Св. Авраамия), открыв по пути остров Св. Стефана (Агатту) и острова Семичи.

30 октября, определив широту – 52°30′ – местонахождения судна, и рассчитав, по счислению пути, что пакетбот находится (якобы находится) севернее земли, видимой от устья реки Камчатки и в 60 милях (450 км) от полуострова, морские офицеры изменили курс и направили судно, как они предполагали, к устью реки Камчатки. И ещё через шесть дней трудного дрейфа к северо-западу, судно оказалось ввиду острова Беринга, почти единодушно принятого за побережье Камчатки. Почти единодушно, поскольку Г. Стеллер и В. Беринг разделяли мнение о том, что это была неизвестная земля.

То есть, следуя от острова Св. Авраамия (Атту) в северо-западном направлении, и достигнув в ночь с 4-го на 5-ое ноября 56-ой параллели, «Св. Пётр», в полном соответствии с расчётами морских офицеров, повернул к западу, и уже в 8 часов утра 5-го ноября оказался в 4-х немецких милях (в 30 км) южнее юго-восточной оконечности острова Беринга.

Так состоялось открытие Командорских островов. И хотя мореплаватели ещё несколько месяцев не знали, что они находятся на острове, и что в группу Командорских островов, помимо острова Беринга, входит остров Медный, это нисколько не умаляет их заслуг в установлении географической ситуации Северной Пацифики. А их героическая зимовка на пустынном, обдуваемом всеми ветрами, берегу вызывает искреннее восхищение.