Одним из характернейших признаков нашего времени является поворот человеческих устремлений и чаяний в сторону максимально бережного отношения к природной среде. Причём общественное сознание всё больше и больше проникается мыслью о том, что без нацеленности всей, и, прежде всего, хозяйственной, деятельности человека на сохранение в естественном или близком к нему состоянии как можно большего числа ландшафтов и экосистем, само существование человека как биологического вида становится просто невозможным. Ибо на сегодня стало совершенно ясно, что важнейшим условием выживания человека является наличие ландшафтно-экологического фонда Земли, в котором должно быть зарезервировано не менее 30–35% площади земель, сохранивших свою первично-природную структуру. Кстати, с учётом того, что под эту категорию в первую очередь подпадают слабо освоенные и почти неосвоенные территории Крайнего Севера и Антарктиды, создание такового фонда является вполне возможным [1]. Пока ещё возможным.

Однако было бы наивно и близоруко говорить только о сохранении природной среды как таковой. Жизнь есть потребление, а потому просто невозможно уйти от необходимости использования самых разнообразных, в том числе и рекреационных, природных ресурсов. И, стало быть, говоря об охране среды обитания человека, методологически оправданней было бы говорить о разумном использовании природных ресурсов, а не о повсеместном запрещении хозяйственной деятельности.

 

343

 

То есть речь следует вести о рациональном природопользовании, понимая последнее как максимально щадящий режим эксплуатации любых видов природных ресурсов. И памятуя при этом о том, что с освоением природных ресурсов нередко возникает ситуация, когда сиюминутные потребности идут вразрез с долговременными приоритетами и интересами многих народов и всего мира, оборачиваясь масштабными и интенсивными изменениями в отрицательную сторону природной структуры целых стран и континентов. Впрочем, рассмотрим эту ситуацию чуть подробнее.

В последние годы состояние мирового социума всё в большей и большей мере характеризуется углублением и расширением  двух основных, и взаимно противоположных, тенденций. С одной стороны – это бурное развитие новейших, и в первую очередь информационной, технологий, призванных обеспечить эффективное и продуктивное управление экономикой, производством, да и самим обществом. А с другой – это столь же чётко выраженное вхождение человечества в многозвенный (демографический, продовольственный, энергетический, экологический, гуманитарный социальный, экономический и политический) кризис. И оба эти обстоятельства ставят перед человечеством проблему поиска новых путей развития.

В попытке, хотя бы на идеологическом уровне, решить эту двойственную проблему, международным сообществом под эгидой ООН была разработана [3] концепция так называемого устойчивого эколого-экономического развития (от sustainable development – устойчивое развитие). В том смысле так называемого, что декларируемая в ней стратегия обеспечения жизненных потребностей будущих поколений на деле подменяется весьма интенсивной, если не сказать – разрушительной, эксплуатацией населения и природы развивающихся и слабо развитых стран.

То есть, на самом деле начало третьего тысячелетия для мирового сообщества ознаменовалось признанием того факта, что надежды на придание императиву устойчивого развития статуса общемирового фактора, гарантирующего экологически высокое качество природной среды и стимулирующего создание здоровой экономики для всех без исключения народов мира, оказались нереализованными. Более того, в 2002 г. саммит в Йоханнесбурге, ведущей целью которого как раз и было подведение итогов с «глобальным развитием», а также разработка конкретных мероприятий в целях дальнейшего претворения в жизнь задач этой концепции, был вынужден констатировать, что предшествующее десятилетие продемонстрировало скорее её провал, нежели сколько-нибудь значимый успех. Ибо вместо достижения продекларированного в ней повышения уровня материального обеспечения всего человечества, и, прежде всего, населения развивающихся стран, произошло дальнейшее нарастание социально-экономической напряжённости между Севером и Югом. Или, как ныне принято говорить, между странами «золотого миллиарда» и «странами-изгоями». Что наиболее наглядно проявилось в глобальном распространении такого опасного социально-политического явления как международный терроризм. И дальнейшее промедление с достижением поставленных в концепции устойчивого развития целей и задач грозит расширением масштабов и географии этого крайне опасного для человечества социально-политического напряжения.

Не вызывает оптимизма и состояние дел с глобальной экологией. Во всяком случае отказ США и некоторых других развитых стран мира подписать Киотский протокол о лимитах загрязнения атмосферы, продолжающаяся вырубка влажнолюбивых лесов Бразилией, которой так и не выделили обещанных 10 млрд. долларов ежегодной компенсации для возмещения неполученного дохода, и интенсификация процесса переноса энергоресурсоёмких и экологически опасных производств в слаборазвитые страны, вызывают большие сомнения в способности человечества решить хотя бы самые насущные экологические проблемы. Среди которых сохранение первично-природной структуры  особо охраняемых территорий имеет принципиальное значение.

 

344

 

Дело в том, что в результате расширения и углубления экологического кризиса человечество столкнулось с вызовом, которое объявила ему изнасилованная им же природа. Суть которого заключается в донельзя оголённой дилемме: быть или не быть самому человеку на Земле. Ибо при всякого рода глобальных экологических катастрофах в первую очередь погибает самое высокоорганизованное на этот момент звено биосферы. Так было, например, около 250 млн. лет тому назад, когда к середине пермского периода полностью вымерли доминирующие на протяжении предшествующих эпох трилобиты. Так было и 65 млн. лет тому назад, когда в конце мелового периода на смену потрясающим динозаврам пришли серенькие, невзрачные млекопитающие. Так, не исключено, может произойти и с венцом развития млекопитающих – человеком, который к концу XX века  «неожиданно» для себя обнаружил, что он всего лишь биологическое существо. Да, самое разумное и высокоорганизованное. Да, технически оснащённое почти до всемогущества. И в то же время с экологической точки зрения крайне непластичное, практически совершенно не реагирующее на скоротечные изменения условий среды обитания.

Таким образом, одним из основных противоречий нашего времени стало противостояние между обществом и природой. Которая в ответ на разрушительную деятельность человека поставила мировое сообщество перед неизбежным выбором: или сокращать, и незамедлительно, численность населения до, как минимум, 1 млрд. человек, или столь же незамедлительно и кардинально уменьшать потребление всех видов природных ресурсов. Ибо обычной питьевой воды уже не хватает для доброй половины человечества, содержание кислорода в атмосфере вот-вот начнёт снижаться по экспоненте; а стремительно уменьшающийся рекреационный потенциал планеты, в лице естественных ландшафтов и экосистем, подводит человечество вплотную к экологической катастрофе.

Особое место в этом списке потерь занимают рекреационные ресурсы «дикой природы». В том смысле особое, что их потенциал снижается не только вследствие непосредственного освоения сугубо материальных (лесных, пастбищных, пахотных, водных, полезных ископаемых и пр.) ресурсов всё новых и новых территорий, но и в результате лавинно нарастающего процесса удовлетворения потребностей чисто эстетического свойства. То есть в результате естественного желания человека хотя бы время от времени приобщаться к первозданной красоте дикой природы

И в самом деле, даже охота типа «сафари» и рыбная ловля по правилам «поймал-отпустил», не говоря уже о сборе дикоросов и добыче дичи для изысканной диеты туристов, изменяют видовой состав биоценозов и ведут к исчезновению редких видов растений и животных. А строительство туристических комплексов, гостиниц, кемпингов и ресторанов, которые, как правило, располагаются в наиболее живописных местах, плюс подведение к ним транспортных и обслуживающих (дорог, линий электропередач, водопровода, канализация и т. д.) сетей ведёт не только к уничтожению животного мира застраиваемых участков, не только к загрязнению отходами, сточными водами, выхлопными газами и нефтепродуктами прилегающих территорий, не только к вытаптыванию, вплоть до обезлесения, почвенно-растительного покрова и, отсюда к деградации местообитаний биоты и не только к нарушению стабильности почвообразования и рельефообразующих процессов, как считают авторы «Трансграничного диагностического анализа» [6], но и разрушению первично-природной ландшафтно-экологической структуры в целом.

 

345

 

Таким образом, можно утверждать, что в принципе нормальное желание людей соприкоснуться с незатронутой и мало затронутой человеческой деятельностью природой, привело к ситуации, когда даже природоохранный статус не спасает первично-природные ландшафты и экосистемы от антропогенного давления, поскольку так называемый «экологический туризм» охватил даже биосферные заповедники и заказники. Есть ли выход из создавшейся ситуации? Думается, что есть. И заключается он в создании специальной информационной системы (сети), которая бы позволила человеку, не выходя за пределы своей квартиры, «побывать» в любом уголке планеты.

То есть, говоря другими словами, современное человечество вплотную подошло к пониманию необходимости отказа от своего желания созерцать дикую природу непосредственно в пользу своего же собственного и похвального намерения сохранить природное многообразие. И, следовательно, возникает проблема компенсации этой потери. Единственно эффективным вариантом решения которой может стать разработка методологии «виртуального ландшафтно-экологического пространства» и специальных программ «виртуального туризма» – то есть разработка и создание специальных информационных программ, опирающихся как на уже имеющиеся технологии по созданию информационного пространства, так и на впечатляющие перспективы технологии «виртуальной реальности» [2].

Конечно же, образно говоря, всё это – та же соя вместо натурального мяса. Но как невозможно всех живущих на Земле обеспечить натуральным мясом вдосталь, так невозможно удовлетворить и запросы в естественных рекреационных ресурсах 6,5, а в ближайшем будущем и всех 10, миллиардов человек. И уж совершенно не хочется думать о том, что кто-то и когда-то всерьёз решится пойти на сокращение численности землян в 10 раз ради полной обеспеченности «избранных» всеми видами природных ресурсов. А раз так, то и создание современной информационной системы должно стать не целью, а средством. В том числе и средством сохранения «дикой природы».

Но каковы предпосылки создания «виртуального ландшафтно-экологического пространства»? Согласно Программе ЮНЕСКО «Информация для всех», осуществляемой под эгидой ООН, на сегодня уже сложилось так называемое мировое «информационное сообщество», которое функционирует на основе информационных технологий и занимается информационными услугами в глобальном масштабе. Причём это самое мировое «информационное сообщество» уже готово от технической разработки унифицированного рынка информационных услуг перейти к выбору целей, к которым оно должно стремиться. Так почему бы одной из таковых целей не стать «виртуальному ландшафтно-экологическому пространству»?

Другое дело, что успеху этого многообещающего предприятия во многом мешает и может помешать очевидный диспаритет в доступе к этой новой сфере человеческой деятельности. Который сложился как вследствие вполне объективных – экономических, социальных, политических – причин. Так и, главным образом, вследствие того, что на сегодня информация является одним из наиболее существенных факторов конкуренции – то есть фактором обеспечения богатства и власти для одних и фактором дальнейшего нарастания бедности и неравенства для других. Впрочем, это уже несколько иная тема.

Итак, становление и развитие информационного сообщества предопределяет возможность создания и развития совершенно новой культуры. Культуры, базирующейся на взаимоотношениях не с реальными предметами и ощущениями бытия, а с их специально разработанными моделями, графическими изображениями и виртуальными, в том числе и пейзажными, образами. Культуры, предусматривающей создание и внедрение специфической «информационной грамотности». И это означает, что у человечества с зарождением и развитием информационной технологии появляется ещё один, может быть последний шанс для того, чтобы сохранить природное (ландшафтно-экологическое) многообразия планеты.

 

346

 

В этой связи стоит отметить, что подобная же мысль о невозможности сохранения культурных ценностей, хранящихся в музеях и галереях, как и самих этих музеев и прочих архитектурных и исторических памятников, в условиях туристического бума уже давно и неоднократно высказывалась наиболее трезвыми головами планеты. В частности, ровно 30 лет тому назад известный русский писатель В. Солоухин в своём блестящем эссе следующим образом выразил своё отношение к этой проблеме: «Человечество охвачено сейчас, как бы я назвал, «вакханалией доступности». Смею утверждать, что белоснежная гора на Кавказе, сверкающая в недосягаемых высотах и казавшаяся Лермонтову подножием божьего престола, не покажется таковой, если до неё можно доехать по канатной дороге за 10 минут. Коралловый атолл, до которого надо было на паруснике плыть несколько месяцев, выглядит для нас иначе, если мы подлетаем к нему на вертолёте, затратив на перелёт время от завтрака до обеда. Эта вакханалия доступности пронизывает весь регистр нашего общения с внешним миром, от тайны цветка до тайны Луны, от женской любви до молнии с громом. Но боюсь только, что со всеобщей доступностью сделается постепенно недоступным для нас такое понятие, как красота» [5].

А затем конкретизировал: «Речь идёт о так называемом «музейном взрыве», когда через маленький дом Чехова в Ялте проходит 125 тыс. человек, а через Эрмитаж (пусть и большой) – 3 миллиона. В результате расшатываются здания и стираются полы (подлинный пол, по которому ходил Толстой, может быть утрачен только один раз), от переизбытка людей (пыль и дыхание) с живописью происходят нежелательные, необратимые процессы» [4]).

И подвёл окончательный итог: «Тогда зачем же этот дом в Ялте, в Ясной Поляне? Затем, что он есть бесценное народное достояние. Его можно фотографировать, снимать в кино, живописать, издавать альбомы» [там же].

Кстати, по-разному можно относиться к писателям, художникам, поэтам, артистам и прочим представителям творческой интеллигенции. Вплоть до того, что можно испытывать неприязнь к некоторым из них как к конкретной личности. Но ни в коем случае не стоит отрицать тот факт, что, во-первых, многим из них дан дар интуитивного предвидения, и что, во-вторых, именно они, во многом, определяют и предопределяют настроение образ действий общества.

В частности, тот бум неорганизованного туризма, который начиная с 70-х годов прошлого века охватил значительную, если не большую часть населения СССР и, затем, России, был вызван к жизни прекрасными и добрыми песнями самодеятельных и официальных бардов, породившими моду на путешествия. Которая, как и всякая мода, приобрела самодавлеющий характер и уродливые формы – от массового загрязнения лужаек и берегов рек любителями воскресных пикников, до широкомасштабного уничтожения лесов антропогенными пожарами.

То есть, оттеню суть дела, одной из важнейших причин попадания общечеловеческих ценностей (бесценностей, точнее) под угрозу если не уничтожения, то всё же непоправимой порчи, является невольно, а чаще – вольно, сознательно насаждаемая мода на путешествия и посещение музеев и галерей. Поскольку, как выясняется, в основе её лежит не столько искреннее желание приобщения людей (хотя это и постулируется) к духовным богатствам природы и искусства, сколько регулируемое следование сегодняшним течениям жизни, порождаемых и поощряемых примитивной, а потому и действенной, погоней за извлечением прибыли. И лишь уже имеющиеся, а тем более, завтрашние, информационные технологии достаточно эффективно могут заменить человеку прямое общение с природными, историческими, архитектурными и прочими духовными и реальными объектами действительности.

 

347

 

Или, говоря иначе, могут заменить непосредственную эксплуатацию эстетико-познавательных ресурсов, в том числе и ресурсов ООПС, созерцанием их виртуальных отображений. А вернее сказать вхождением, вживанием в ту самую «виртуальную реальность» за счёт «эффекта присутствия», который достаточно успешно способна создавать даже нынешняя информационная технологии.

Например, виртуальный филиал, созданный в центре музейной педагогики Государственного русского музея в Петербурге, уже сегодня позволяет зрителям, сидящим в интерактивном кинотеатре, беспрепятственно «проникать» в пейзаж той или иной картины или слайда (Последний день Помпеи. Поиск № 17, 21 апреля 2004 г.). И это при том, что создан таковой кинотеатр на основе далеко не самой, если вспомнить о спецэффектах и самостоятельных игровых фильмах голливудского происхождения, новой технологии создания «виртуальной реальности». Так что замена реальной природы и реальных музейных и галерейных экспонатов на их виртуальное изображение – это всего лишь проблема времени. И она, вспомним ситуацию с музыкой, окружающей нас со всех сторон, будет успешно решена.

Правда, при этом возникает другая проблема – проблема туристического бизнеса как такового, который на сегодня является одной из наиболее доходных отраслей человеческой деятельности. Но тут современным фирмам, как впрочем, и государствам и всему человечеству, пора понять, что иной альтернативы, кроме как создание «виртуального туризма», пожалуй, и нет. Вернее, им придётся понять, что за счёт старых представлений им не выжить. Как пришлось это понять, например, фирмам, некогда распространяющим массовую информацию посредством газет и книг, которые вынуждены были перейти (пусть пока и не полностью) на новые способы организации информации и её продажи потребителям. Как пришлось это понять и фирмам, наживающимися на тяге человека к экстремальным ситуациям, также вынужденными пойти на сооружение всякого рода аттракционов, имитирующих то же скалолазание, сплав по рекам, автомобильные гонки с препятствиями и тому подобные формы самовыражения (или самоистязания, что, впрочем, почти одно и то же). Ну и естественно, помнить о том, что Билл Гейтс стал самым богатым человеком мира, торгуя этой самой (компьютерные программы) виртуальной реальностью, а не нефтью или газом.

То есть, повторимся ещё раз, человечеству приспело перестраивать саму систему ценностей. И перестраивать таким образом, чтобы эстетические потребности в максимальной мере удовлетворялись не реальными объектами, а их виртуальной копией. Ибо, с одной стороны, желающих осмотреть культурные объекты и ценности стало настолько много, что весьма значительная часть современных музеев, выставок и коллекций стоит на гране полного или частичного закрытия из-за невозможности поддержания на должном уровне условий их хранения. Вспомним, как в марте этого года власти Венеции и некоторых других городов Западной Европы во время недавних пасхальных каникул пошли на закрытие доступа своих городов для школьников, ибо столь массовый наплыв экскурсантов и туристов грозил породить подлинный, и весьма опасный по последствиям, хаос.

Вполне понятно, что, будучи  средством достижения баланса между интересами человека и природы, виртуальный туризм ущемляет права человека на непосредственное восприятие природных и культурных ценностей. Но, говоря о правах, надо помнить и об обязанностях по сохранению и культурных объектов, и природных  ландшафтов и экосистем. То есть помнить о том, что даже обычная хозяйственная деятельность (охота, оленеводство, рыболовство, лесное и сельское хозяйство и добыча полезных ископаемых) по степени отрицательного воздействия на природу начинает уступать пальму первенства туризму. Вплоть до того, что уже и территории заповедников всё настойчивее и масштабнее, а главное сознательно и на законодательно-государственном уровне, охватываются так называемым «экологическим туризмом».

 

348

 

Так что единственным, пожалуй, выходом из этой тупиковой ситуации может стать виртуальный туризм, базирующийся на методологии создания  виртуального культурно-исторического и ландшафтно-экологического пространства, сконструированного с помощью современных информационных технологий. Ибо, во-первых, альтернативой этому является исчезновение  природных и культурных ценностей. Ибо, во-вторых, у человечества осталось совсем мало времени для исправления ситуации в лучшую сторону, так как деградация природных и культурных ценностей уверенно приближается к катастрофическому финалу. И дабы этот финал не наступил, человечеству не остаётся ничего иного, как вернуться к системе «табу» – то есть к практически полному запрету на посещение специально выделенных для обеспечения жизнетворящих и духовных начал бытия (нерукотворного пейзажа, произведений искусства) объектов природы и культуры.