Анализ проблем районирования Камчатки показывает, что вследствие недостаточной изученности территории края в целом, а также в результате принципиального различия в целях, задачах и методах изучения отдельных (геологического фундамента, рельефа,

 

259

 

климата, почв, животно-растительного мира) составляющих его природы, единой схемы ландшафтно-хозяйственного районирования западной – приохотоморской – части полуострова и прилегающих к ней акваторий на сегодня не существует.

Вместе с тем необходимость и актуальность её разработки предопределяется двумя основными обстоятельствами. Во-первых, отсутствие подобной схемы районирования самым существенным образом снижает, как показала практика прокладки газопровода Соболево – Петропавловск-Камчатский, возможность создания в пределах шельфа и прилегающей части суши теоретически и методологически обоснованной структуры природоохранных объектов, нацеленной на сохранение уникальных гидробиоресурсов Камчатского края. А, во-вторых, практически уже начавшееся, в виде бурения разведочных скважин, освоение нефтегазоносных месторождений западно-камчатского шельфа нуждается именно в комплексной схеме ландшафтно-хозяйственного районирования Западной Камчатки и прилегающих к ней акваторий.

Таким образом, целью настоящего исследования является анализ предшествующих попыток районирования Западной Камчатки и методологическое обоснование такого варианта схемы ландшафтно-хозяйственного районирования региона и прилегающей к нему акватории шельфа, которая бы достаточно полно соответствовала как интересам охраны природы региона, так и задачам рационального освоения его природных ресурсов.

Но что такое, в таком случае, понимается под Западной Камчаткой? Обычно под этой территорией подразумевают (7) равнинную часть полуострова, протягивающейся полосой, шириной от 30–40 до 150–170 км и длиной до 1000 км, от долины р. Явиной до долины р. Паланы, и от берега Охотского моря до предгорий Срединного хребта включительно. При этом северо-западный – от реки Паланы и до перешейка – участок прибрежной части полуострова исключается из общей структуры Западной Камчатки.

В свою очередь, по геологическому строению и характеру рельефа, Западно-Камчатская равнина подразделяется на южную и северную половины. Южная часть простирается на расстояние около 400 км от левого борта долины р. Первой Явиной на юге до р. Крутогорова на севере. Вблизи моря она имеет плоскую поверхность, занятую так называемыми «мокрыми тундрами» – то есть болотами с большим количеством мелких озёр. Долины рек в этой части равнины широкие и нередко сливаются с общей поверхностью низменности. Иногда это однообразие нарушается отдельными вершинами вулканического происхождения (г. Малая Ипелька высотой 459 м, например, и т. д.). Далее к востоку идёт полоса холмисто-увалистых предгорий Срединного хребта с отметками до 200–500 м, переходящих затем довольно резко в его склоны. Общая ширина равнины составляет здесь 40–50 км.

           Северная часть Западной Камчатки вытянута от р. Крутогорова до р. Паланы на расстояние около 530 км. Поверхность её преимущественно холмисто-увалистая с высотами от 50 до 200–300 м. Долины крупных рек обычно очень широкие (до 10–12 км и более), хорошо разработанные, с серией террас. Характерным элементом ландшафта этой части равнины являются отдельно расположенные гряды и небольшие хребты высотой от 200–400 до 900 м над уровнем моря. Эти, чётко вырисовывающиеся в рельефе, антиклинории Тигильского поднятия являются, скорее всего, продолжением южной части Срединного хребта. Помимо этого в различных местах северной части Западной Камчатской равнины встречаются и небольшие одиночные куполообразные сопки (горы Юмогыватоноп – 503 м, Морошечная – 434 м, Белоголовая – 255 м, Круглая – 351 м и др.), представляющих собой вулканические экструзивы.  

Однако таковое подразделение Западной Камчатки не соответствует ни морфометрии западно-камчатского побережья в плане, ни, главное, характеру и особенностям процессам осадконакопления, происходящим на прилегающем шельфе.

Дело в том, что отмеченный выше характер (низменный и горно-увалистый) Западно-Камчатской равнины подчёркивается морфометрией её берегов. То есть, если говорить конкретно, плавная и полого выпуклая линия морского берега протягивается не до долины р. Колпакова, а многим севернее, вплоть до мыса Хайрюзова. А далее характер береговой линии в плане резко меняется, представляя собой ряд полого-вогнутых дуг, расположенных между Хайрюзовским и Южным, Утхолокским и Омгонским, Омгонским и Кахтанинским, Кахтанинским и Пятибратским и другими, менее крупными, мысами.

Таковая же картина наблюдается и в морфологии берегов. Ибо низменная часть охотоморского побережья, в геолого-тектоническом отношении приуроченная к палеоландшафтной структуре Большерецкой впадины, протягивается далеко за широту реки Колпакова вплоть до долины реки Утхолок. И лишь далее, начиная от мыса Южного (полуостров Утхолок), охотоморское побережье приобретает горно-скалистый, обрывистый характер, обусловленный выходом к морю антиклинориев Тигильского и Лесновского поднятий. Правда, заметный выход скальных пород к морю на западном побережье приурочивается ещё к мысу Хайрюзова, но это то самое исключение, которое подчёркивает названную особенность западно-камчатского побережья.

 

260

 

Но самое главное, пожалуй, отличие друг от друга названных участков заключается в том, что именно к этим двум различным по геоморфологическому и лито-тектоническому строению участкам побережья генетически (точнее – парагенетически) привязаны два основных седиментационных бассейна Западно-Камчатского шельфа. Поскольку практически полностью песчаные по механическому составу осадки южной части шельфа прослеживаются вплоть до устья реки Утхолок, тогда как сразу же северней её устья они резко замещаются гравийно-галечным материалом (1).

Кстати, эти осадки генетически также приурочиваются к двум разнородным участкам шельфа. Первый из них, шириной от 15–20 до 30–35 километров, привязан ко всей восточной части побережья Пенжинской губы (рис. 1). Второй же участок, широкой – от 30–35 до 50–60 километров – полосой протягивающийся от полуострова Утхолок к восточной оконечности полуострова Пьягина, тектонически связан с подводным продолжением (сводом?) активно поднимающегося Кроноцко-Утхолокского геодинамического блока земной коры полуострова. То есть, он оказывается своеобразным подводным «порогом», отделяющим залив Шелихова от остальной акватории Охотского моря. И, одновременно, «ловушкой» для нефти и газа, к которой приурочен один из самых перспективных нефтегазоносных бассейнов западно-камчатского шельфа.

Всё это говорит о том, что предложенная геологами в середине ХХ века схема геолого-геоморфологического районирования Западной Камчатки далеко не в полной мере соответствует современным тенденциям развития народнохозяйственного комплекса Камчатского края. Но ещё в большей степени не соответствует запросам народно-хозяйственной практики (особенно в её природоохранной части) обособление Западной Камчатки в виде узкой приморской низменности, протягивающейся между долинами рек Явиной на юге и Кавран на севере, осуществлённое в 40–50 годы прошлого века в целях рыбохозяйственного районирования.

Впрочем, таковое положение дел вполне закономерно. Дело в том, что рыбохозяйственная деятельность в пределах Западной Камчатки оказалась приуроченной только и только к этой – низменной – части охотоморского побережья. В силу чего научные исследования, связанные с изучением условий размещения и функционирования рыбодобывающих и рыбоперерабатывающих предприятий (2) практически не выходили за пределы побережья, расположенного севернее широты р. Хайрюзовой. К тому же они охватывали, как правило, лишь узкую прибрежную зону, прилегающую к устьям (к кошкам, если уж совсем точно) главных рек.

Кстати, в связи с этим вполне уместно будет заметить, что детальное изучение геологического строения Западной Камчатки началось (3) с обследования нижних (но без устьев) и средних участков бассейнов рек Воямполки, Тигиля и Хайрюзовой и лишь позже геологические изыскания сместились к югу, к побережью и устьям рек. И в результате получилось так, что эта часть полуострова, с её тогдашней оленеводческо-охотничьей хозяйственной специализацией и с отдалённой перспективой на обнаружение и добычу нефти, газа и каменного угля, как бы «отделила» рыболовно-промысловую прибрежную зону от всей остальной территории Западной Камчатки. И тем самым взгляды геологов, геоморфологов и биологов (ихтиологов) на проблему хозяйственного районирования Западной Камчатки оказались, пусть бы и по разным причинам, довольно близкими.

           Примерно также, хотя и с других позиций, подошли к природному районированию Западной Камчатки физико-географы. К примеру, в самой представительной из имеющихся на сегодня схем подобного районирования полуострова (5), равнинная тундрово-лесо-болотная физико-географическая область Западного побережья включает в себя ту часть Западной Камчатки, которая простирается от долины р. Явиной (51°30' с. ш.) до долины р. Анадырки (59° с. ш.). При этом в пределах названной области, на основе различий в рельефе, обособляются собственно Западно-Камчатский низменно-равнинный округ с Усть-Большерецким низменным, Соболевским равнинным и Ичинским равнинно-холмистым районами, и Северо-западный холмисто-равнинный округ с Утхолокским холмисто-увалистым, Тигильским равнинным и Паланским холмисто-увалистым районами (рис. 2).

Положительным аспектом этой схемы районирования является расширенное, по сравнению с рыбохозяйственным подходом, толкование Западной Камчатки. Однако и в этом случае обращает на себя внимание то, что часть охотоморского побережья полуострова, расположенная севернее р. Анадырки, относится к горной области Срединного хребта, а участок лежащий южнее р. Явиной – к Восточной горно-вулканической области. А это не совсем так. Вернее, если принадлежность самого южного участка охотоморского побережья не к Западной Камчатке, а к Восточной горно-вулканической области не вызывает ни особых сомнений, ни принципиальных возражений, то вот отнесение, по чисто морфологическим признакам, северного участка к горной области Срединного хребта не совсем корректно. Ибо генетически этот участок, представленный Кинкильско-Тевинским антиклинорием и поднятием Лесновского выступа, относится к приподнятой части Камчатского краевого прогиба, а не к Срединно-Камчатскому антиклинорию.

 

261

 

Вызывает в этой схеме возражение и проведение границ между округами и районами по чисто морфологическим признакам, ибо при этом исчезает кулисообразнный характер размещения основных геоструктур (рис. 1), лежащих в основе обособления названных ландшафтных единиц. Но всё же самый, на наш взгляд, существенный недостаток этой схемы заключается том, что границы природных округов и районов суши не совпадают с границами основных геотектонических структур западно-камчатского шельфа. А ведь, как нам представляется, именно в соответствии с рубежами названных структур следовало бы проводить границы естественных (природных) районов Западной Камчатки.ого моря. конечности полуострва

Впрочем, подобная несогласованность границ между сухопутными и морскими (подводными) геоструктурами свойственна не только геологам или географам. Например, специалисты, изучающие особенности процессы осадконакопления в пределах западно-камчатского побережья (6), также исключают из структуры Западной Камчатки самый северный участок её охотоморского побережья, хотя, в отличие от геологов, и продлевают собственно Западно-Камчатскую низменность вплоть до долины реки Утхолок.

 

262

 

Таким образом, подводя итог краткого экскурса в историю районирования Западной Камчатки, ещё раз следует отметить, что и в социально-экономическом отношении, и в чисто научном плане, охотоморское побережье полуострова ассоциируется не со всем Западно-Камчатским побережьем, а с Западно-Камчатской равниной, выходящей к морю на участке от долины реки Явиной на юге, и до долины реки Анадырь на севере. Стоит обратить внимание и на то, что самый крайний северо-западный участок полуострова обычно исключается из общей структуры Западной Камчатки. А также на то, что в схемы хозяйственного районирования не включаются акватория и дно прилегающего шельфа.

 

263

 

Понятно, конечно, что вся эта ситуация с вольным или невольным сужением Западной Камчатки как единой природной структуры во многом объясняется недостаточной изученностью всего западно-камчатского прибрежья, в целом, и его северной части, в особенности, которая в отношении изучения береговой линии и прилегающего шельфа и до сих пор является подлинной «терра инкогнита». Тем не менее, это никоим образом не соответствует природным условиями и особенностям всей Западной Камчатки, которая, несомненно, является гораздо более широким, чем просто прибрежная равнина, природным образованием. И тем более не соответствует реальному отображению социально-экономической ситуации и перспективам хозяйственного освоения прибрежной зоны Западной Камчатки, особенно если понимать последнюю в качестве парагенетически единого – море-суша – природного образования.

Вот отчего, с учётом вновь накопившихся данных о тектонических и геологических особенностях развития и строении Западной Камчатки (4), а также в свете реально складывающихся тенденций её социально-экономического развития, более предпочтительным выглядит такой подход к районированию, при котором всё охотоморское побережье полуострова, вкупе с прилегающей акваторией и морским дном, рассматривается как часть единого Западно-Камчатской ландшафтно-хозяйственного района, входящего в состав Камчатской ландшафтно-хозяйственной провинции (Камчатского бассейнового ландшафтно-хозяйственного комплекса – БЛХК), в состав которой входит территория всего полуострова и прилегающая к нему морская акватория.

Мы предпочитаем именно таковое вот расширенное (по сравнению со стандартным) толкование этого ландшафтного подразделения по двум основным причинам. Во-первых, в условиях Камчатки излишне дробное ландшафтно-хозяйственное районирование вряд ли себя оправдает. Ну, хотя бы потому, что схема административно-хозяйственного членения, которая сложилась в регионе в 30–40 годы прошлого столетия, и целью которой, в условиях практически полного бездорожья и отсутствия технических средств связи, было укрепление власти на местах, в наше время обернулась тем, что регион, по сути дела, стал заложником чрезмерно (относительно численности – менее 350 тысяч человек – населения) раздутого бюрократического аппарата. Именно заложником, поскольку вместо того, чтобы проводить политику трезвого и грамотного природопользования, осуществляемого на принципу самодостаточности и самообеспеченности, над регионом постоянно проводятся эксперименты по достижению каких-то «амбициозных» планов. И хотя попытка достижения этих планов в конце 90-х годов ХХ столетия поставила население Камчатки на грань банального и унизительного физического выживания, «новая» краевая администрация в своей риторике и, что хуже, в разработке конкретных решений, полностью вернулась к этой, уже дважды показавшей свою неработоспособность, модели хозяйствования.

Во-вторых, отсутствие внутри обособляемых нами столь крупных по площади ландшафтно-хозяйственных районов более мелких подразделений с успехом компенсируется уже сложившейся системой реальных хозяйственных структур: производственно-хозяйственных очагов, узлов и центров, а также соединяющих их транспортно-селитебных коридоров. Тем не менее внутри этого целостного ландшафтно-хозяйственного района нами предусматривается обособление Лесновского, Тигильского, Хайрюзовского и Большерецкого ландшафтно-хозяйственные подрайонов (рис. 1). Другое дело, что придание им (как, впрочем, и всему Западно-Камчатскому ландшафтно-хозяйственному району) административного статуса было бы, на наш взгляд, иррациональным действом.

В заключение остаётся сказать, что предложенная нами схема ландшафтно-хозяйственного районирования Западной Камчатки, представляющей собой парагенетически единую (функционально-целостную) совокупность территории и акватории, в достаточной степени соответствует как чисто природному районированию территории Камчатского полуострова, так и схеме уже существующих и перспективных промышленных, аграрных, лесохозяйственных, рекреационных и природоохранных зон, очагов, узлов и центров. И разве что только административные границы входят в некоторое несоответствие с нею. Впрочем, это и понятно, так как границы административных образований проводились ещё в те времена, когда о специализированном ландшафтно-хозяйственном районировании территории нынешнего Камчатского края не могло быть и речи.

Другое и, пожалуй, не менее важное, достоинство этой схемы заключается в том, что она позволяет достаточно объективно и продуктивно проводить характеристику условий осадконакопления в пределах каждого из обособляемых участков западно-камчатского шельфа и побережья. Что самым существенным образом способствует уточнению сути и деталей процесса природного развития шельфа Западной Камчатки. А тем самым позволит более эффективно оценить перспективы его освоения как в части совершенствования норм и правил рыболовства, так и в плане разведки и добычи нефтегазовых ресурсов.

 

264

 

Понятно, что для успешного достижения этих целей и задач схема нуждается в уточнении теоретико-методологических представлений и в более полной ландшафтно-хозяйственной характеристике как всей Западной Камчатки, так и обособляемых внутри её подразделений. Но это уже отдельная работа, которую должно осуществлять по специальному заданию и под эгидой федеральных и региональных хозяйственных и общественно-политических структур. Если, конечно, же, таковая работа им окажется нужна.

Кстати, для подобного скепсиса, судя по тому, что администрация края в очередной с упоением (а иначе и не скажешь) твердит о строительстве железной дороги и о сооружении двухсоткилометровой плотины приливной электростанции в заливе Шелихова, у нас есть все основания. Ну, хотя бы потому, что 20 лет тому назад, когда местная администрация вот также (и также не впервые) убеждала камчадалов в необходимости строительства железной дороги, один из авторов этой статьи попытался показать химеричность этих и тому подобных (превращение, например, Петропавловска в центр международных отношений) представлений. И не просто попытался, но и предложил немедленно, пока были и ресурсы и время, сосредоточиться на коренной, за счёт упразднения всех убыточных отраслей и производств перестройке структуры народно-хозяйственного комлпекса Камчатки, с одновременным и организованным отселением непроизводительного (в первую очередь связанного с многочисленной структурой управления) населения за пределы области.

Тогда камчатские власти предпочли, образно говоря, «журавля в небе». И, как следствие, в конце 1998 года, первыми и единственными в России, обратились в Правительство РФ с просьбой либо провести немедленную эвакуацию обречённого на вымерзание и голод населения, либо оказать области срочную экономическую помощь, которую она и получила. А жаль. Ибо если бы в то время Президент и Правительство пошли на нестандартное решение и упразднили бы всю районную и окружную структуру управления в регионе (тем более, что тогдашнюю социально-экономическую катастрофу создало само чиновничество), то Камчатка из дотируемых субъектов автоматически превратилась бы в самодостаточный.

Однако, похоже, история с амбициозными прожектами повторяется. Во всяком случае, федеральный центр вновь пообещал (и уже оказал) краевым властям поддержку в их неуёмных притязаниях. Но в условиях реальной глобальной экономической ремиссии, грозящей перейти в общемировую депрессию, Камчатка, так и не сумевшая опереться на свои собственные возможности и силы, вновь может оказаться в ситуации примитивного выживания. Впрочем, это уже политика, а не наука, и потому мы остановимся на сказанном.