«Знаменитый труд Степана Петровича
Крашенинникова «Описание земли Камчатки».
Отнеситесь к этой книге с особым почтением:
именно она справедливо считается самой
первой в истории России научной академической
монографией. Одновременно это и самый
первый русский комплексный научный труд:
ведь в нём с поразительной полнотой отражены
ценнейшие сведения, относящиеся к самым
различным наукам – к ботанике, зоологии,
ихтиологии, лингвистике и истории. По
существу книга Крашенинникова также
является и самой первой русской
региональной энциклопедией»
Б. П. Полевой

Вооружившись этим наставлением маститого историка, приступим к заявленному разговору. Но прежде чем его начать, позволю себе сделать отступление. Дело в том, что в своём приобщении к истории открытия и освоения Камчатки я прошёл ряд закономерных стадий. Поначалу мне, как и любому дилетанту, казалось, что в этой самой истории уже давно всё известно и мне остаётся лишь добросовестно проштудировать соответствующую литературу. Что я, собственно, и сделал. Однако по мере овладения материалом ко мне всё чаще и чаще приходили вопросы, ответов на которые не обнаруживалось.Например, почему все (за исключением, разве что только академика Л. С. Берга) исследователи маршрутов отряда В. Атласова, его путь на участке от устья реки Пустой и до устья реки Тигиль прорисовывают по самому берегу моря, если эта часть побережья полуострова представляет собой практически сплошной, прерываемый лишь в устьях рек, обрыв, и если она по этой причине почти непроходима для человека и абсолютно непроходима для оленей, особенно зимой? И если транзитные тропы аборигенов, которыми следовал отряд В. Атласова, проходят параллельно берегу в 15–20 и более км от него, и лишь в устьях достаточно крупных рек выходят поближе к морю?

 

27

 

Впрочем, неясности с маршрутами В. Атласова отчасти объяснить можно тем, что он в своих «Скасках» приводит лишь наиболее значимые вехи своего пути к Камчатке и по Камчатке. И потому какая-то возможность интерпретации не исключается и даже допускается. Особенно учитывая то, что многие историки и краеведы в тех местах никогда не бывали и потому просто не знают их конкретных природных особенностей.

Ну а как прикажете понимать то, что все, без исключения, исследователи, говорящие о поездке С. П. Крашенинникова от Нижне-Камчатска к Караге, весь его маршрут на участке от устья реки Камчатки и до устья реки также Уки прокладывают по самому берегу моря (рис. 1)? Как незнание того, что объехать на нартах Камчатский и Озерновский полуострова со стороны моря практически невозможно? Допустим. Но ведь этого, в общем-то, и не надо знать. Ибо сам С. П. Крашенинников по этому поводу спишет:

«По другой дороге такоже можно переехать до реки Караги, которая вершинами сошлась с Лесною рекой, в 10 дней. Из нижнего Камчатского острога вёрст около 9 надобно ехать вниз по реке Камчатке, а оттуду чистыми местами до острожка Кыипынгана (на озере Нерпичьем или Колко-кро, В. Б), где обыкновенно первую ночь ночуют: другую в острожке Агуйкунч, или Столбовском (на озере Столбовом, В. Б.), как просто называется, третью на пустом месте (оставив позади Камчатский полуостров, В. Б), четвёртую на Какеичь речке в острожке того ж имени, пятую в острожке Шевань (верховья реки Озерновский Севан, левого притока реки Озерной, В. Б), шестую в острожке Бахатанум над Укинским заливом или на Налачевой реке, которая от Бахатанума токмо в 6 верстах, седьмую на речке Уакамелян у тойона Холюли, осьмую на реке Русаковой, девятую на реке Кутовой, десятую в острожке Кыталгын, от которого река Карага только в трёх верстах» (3. С. 145–146).

То есть, если прислушаться к призыву Б. П. Полевого, и внимательно вчитаться в книгу, то становится понятно, что и аборигены и казаки, следовали от Нижне-Камчатска на север и обратно, минуя названные полуострова, как, впрочем, и полуостров Кроноцкий. Почему этого не замечали до меня краеведы и историки нескольких поколений? Я, честно говоря, не знаю. Но и не отметить этот парадокс не имею права. Тем более что и в интерпретации всех остальных маршрутов Крашенинникова по полуострову и путаницы также непозволительно много. Но об этом в другой раз и в другом месте. А пока ещё раз со всей определённостью скажу, что, соприкоснувшись с историей открытия и освоения Камчатки, я с некоторым удивлением обнаружил в этой самой истории изрядное количество неувязок, неточностей, а то и попросту откровенных ошибок. Которые нередко приводили многих авторов не к совсем верным, а иногда и вовсе к неверным, суждениям по поводу тех или иных реальных исторических ситуаций и событий.

Впрочем, несколько забегая вперёд (то есть, предваряя конкретные факты выводами, а не наоборот), добавлю, что обусловлено это было целым рядом причин. Излишне, например, буквальным восприятием некоторых, и далеко не всегда очевидных, данных исторических документов. И не менее вольной трактовкой по-настоящему однозначных исторических фактов. Немаловажную роль в этом играет и уже упомянутое незнание многими историками специфических особенностей географии региона, а многими географами – особенностей процессов его открытия и освоения, в результате чего первые часто путаются в географии, а вторые, и не менее часто, в истории.

Вот отчего, не найдя ответов на названные и некоторые другие вопросы, относящиеся к сфере открытия и освоения Камчатки, я попробовал им дать собственное объяснение. И, таким образом, вступил на третью стадию познания – стадию осмысления исторического материала, стадию его обобщения и объяснения. К подобного рода обобщению и относится попытка объяснения ситуации, связанной с происхождением и наименованием посёлка Коряки.

Дело в том, что к числу несомненных казусов в истории Камчатки можно смело отнести присутствие на географической карте области таких названий, как Центральные, Северные и Южные Коряки и самой реки Корякской. Ибо в этом случае не вызывает никаких сомнений только одно – все эти названия происходят от имени древних жителей полуострова – коряков. Тогда как сам факт появления имён этих посёлков требует дополнительного расследования. Что я и попытаюсь сделать.

Итак, приступим. В «Кратком топонимическом словаре Камчатской области» В. П. Кускова (6. С. 50) по этому поводу написано:

«КОРЯКИ – село Елизовского района. Возникло до 1700 года. Названо по национальности первых жителей селения после 1740 года. (Крашенинников, 1949).

Как можно видеть, В. П. Кусков первых жителей нынешних Центральных Коряк считал коряками. И в этом своём мнении он опирался на С. П. Крашенинникова. Запомним это и продолжим читать дальше.

«КОРЯКСКАЯ СОПКА – действующий вулкан к северу от Петропавловска-Камчатского. В XVIII в. назывался Стрелочной. В начале XIX века названа Корякской по близлежащему селению Коряки» (Там же. С. 50).

 

28

Рис. 1. Карта камчатских маршрутов Крашенинникова (4).

 

В этом объяснении топонима интересным оказывается то, что во второй половине XVIII века самый высокий вулкан Авачинской вулканической группы назывался «Стрелочным». И назывался, так, полагаю, потому, что располагался он как раз напротив слияния («стрелки») рек Авачи и Пиначевской. Но самое главное заключается в том, что нынешнее своё имя это вулкан получил спустя более века после появления в долине реки Авачи коряков. И это тоже стоит запомнить на будущее.

А пока достанем с полки «Топонимический словарь Северо-Востока СССР (7) и на странице 203 прочитаем:

 

29

 

«КОРЯКИ – село, Елизовский район. Названо по имени коряков, живших в бассейне реки Авачи в начале XVIII века. «Верстах в 8 же ниже устья Коонам пала в Авачу с севера Имашху речка, над которой живут коряки. Они были прежде оленные, но по отогнании оленей их неприятелями учинились сидячими и поселились на объявленном месте». (Крашенинников С. П. 1949. С. 122).

Надо думать, что это именно те сведения, на которые обычно опираются все историки и краеведы, когда они говорят о происхождении посёлка Коряки. Но вот что интересно, они при этом совершенно не видят того, что река, «над которой живут коряки», расположена в 8 верстах ниже по течению от устья реки Коонам (нынешней реки Корякской) и, следовательно, в 8 же верстах ниже нынешних Коряк. Впрочем, читаем дальше:

КОРЯКСКАЯ – река, правый приток реки Авачи, Елизовский район; названа в начале XVIII века по селу Коряки (Там же. С. 203).

Как можно видеть, авторы-составители приписывают появление у реки Коонам её современного имени к началу XVIII века. Однако сам С. П. Крашенинников, закончив написание своей книги в 1755 году (то есть во второй половине этого века), нигде и никогда не употребил этого – Корякская речка – названия. Более того, он всегда реку, впадающую в Авачу возле нынешних Центральных Коряк называл Коонам речкой. И уже одно только это позволяет усомниться в том, что коряки жили в устье реки Корякскй

КОРЯКСКАЯ СОПКА – действующий вулкан к северу от Петропавловска-Камчатского. В XVIII в. назывался Стрелочной. В начале XIX в. названа Корякской по близлежащему селению Коряки (Кусков В. П. С. 50)» (Там же. С. 202).

К сказанному В. П. Кусковым тут не добавилось ничего нового.

Ну и, наконец, процитируем ещё один источник информации (2. 160 с.):    «Один из самых старых населённых пунктов Елизовского района – село Коряки. Автор «Краткого топонимического словаря Камчатской области» В. П. Кусков считает, что оно возникло ещё до 1700 года и названо по национальности первых жителей после 1740 г.

Всё то же мнение В. П. Кускова, и ничего более.

Коряки – крупнейшее село Елизовского района. Раскинулось в 17 км от Елизово на берегах Авачи, а также рек Корякской, Гаванки» (Там же. С. 160).

В принципе, и в этом сообщении ничего нового для нас нет. Тем не менее, оно полезно тем, что в нём содержится официальная привязка места расположения современного посёлка Коряки относительно Елизово. Что нам опять же понадобится в последующем.

Конечно, можно было бы поискать и ещё кое-что, касающееся истории возникновения этого – КОРЯКИ – названия. Но я ограничусь тем, что есть. Поскольку и без того понятно, что, ничего принципиально нового в других источниках обнаружить не получится, ибо все они, в конечном счёте, отталкиваются от интерпретации С. П. Крашенинникова В. П. Кусковым.

Но что, в таком случае, пишет обо всём этом сам С. П. Крашенинников? Давайте полистаем его книжку в том её месте, где он пишет о своём первом путешествии из Большерецка в Паратунку. А ещё точнее, в месте, где очень кратко описывается часть нартового пути от реки Большой (Плотниковой) до устья реки Пиначева:

«Коонам речка течёт в Авачу с южнозападной стороны, а до вершины ея от устья вёрст с 50 полагается. По сей речке обыкновенно ездят с большой реки к Петропавловской гавани, а дорога проложена от острожка Мышху в верх по речке Сугачу до ея вершины, и оттуду вниз по другой речке Сугачуж, которая пала в Коонам, до ея устья, а от устья вниз по речке Коонам до реки Авачи» (3. С. 38).

Согласно этому описанию, нынешняя река Корякская во времена С. П. Крашенинникова именовалась Коонам речка.

Верстах в 8 ниже устья Коонам пала в Авачу с северу Имашху речка, над которою живут Коряки. Они были прежде оленными, но по отогнании оленей их неприятелями учинились сидячими, и поселились на объявленном месте…» (Там же. С. 38–39).

То есть на реке Имашху, а не на реке Коонам, оказывается, жили коряки во время С. П. Крашенинникова. Но где, в таком случае, располагалась эта самая река Имашху и как она называется в наше время? Попробуем ответить и на этот вопрос. Но для этого поначалу выясним, что такое верста. В «Советском энциклопедическом словаре ((8) можно прочитать, что верста – это русская мера длины, равная 500 саженей или 1,0668 км. И в своём труде С. П. Крашенинников чаще использовал именно это значение. Однако до ХХ века существовала ещё и межевая верста в 1000 саженей – 2,1336 км, которая употреблялась при межевании и определении расстояний между населёнными пунктами. И потому С. П. Крашенинников иногда (как и в данном случае) применял и второе значение этой меры длины.

Вернёмся теперь к поискам реки. Единственной рекой, которая впадает в реку Авачу с севера в 8 верстах (в 16 км примерно, если уж совсем точно) от устья реки Корякской, является река Пиначева (переделанное – Пиначевская – название, на мой взгляд, менее удобно и удачно).

 

30

 

Нет больше на всём участке от нынешних Центральных Коряк до Елизово других рек, впадающих в Авачу с севера – и всё тут. Напомню, кстати, что и по официальной оценке (см. выше) от административного центра Центральных Коряк до административного центра города Елизова расстояние составляет 17 км.

Итак, подлинный корякский острожек (который, напомню, по Крашенинникову, именовался Имашху) располагался недалеко от устья современной реки Пиначевой. И это означает, что ни во время поездок бывшего студента по Камчатке, ни во время написания им своей книги, коряки в устье р. Коонам (Корякской) не жили. И что поселение, расположенное в устье реки Коонам, получило имя Коряки гораздо позднее сороковых годов восемнадцатого века.

Так что, подытожу, Коряками более впору именовать современное Елизово, а не тот посёлок – Центральные Коряки, который стоит в устье реки Корякской. Кстати, не потому ли самый высокий вулкан Авачинской вулканической группы и стал называться Корякским, что располагался он как раз напротив самого близкого к нему из всех тогдашних поселений – острожка. Острожка, в котором жили коряки.

Впрочем, давайте не будем торопиться с окончательными выводами и попробуем более тщательно пройтись по всей указанной цепочке фактов. И для этого вновь обратимся к свидетельству С. П. Крашенинникова. Только на этот раз не к первоначальной его книге, а к её переизданию от 1949 года (4). А ещё точнее, к его «Описанию пути от Большерецкого острога вверх по Большой реке до тёплых вод и оттуда до имеющихся на Аваче реке близ её устья горелой сопки», помещённом в этом издании.

Итак, откроем названную книгу на 649 странице. То есть на странице, где С. П. Крашенинников вновь упоминает о Сугачю речке. И сразу же замечу, что поскольку я буду сопровождать авторский текст собственным комментарием, то, для удобства, авторские абзацы я буду, как и прежде, выделять курсивом. Итак, приступим.

«Сугачю речка, впала в Большую реку, немного выше Начикина острожка; переехав чрез Большую реку ехали вверх по ней до самой её вершины, которая от устья верстах в 7».

Сугачю речка – это тот ручей, который впадает в реку Плотникова (Большую, по С. П. Крашенинникову) чуть ниже современного моста с правой стороны. И его длина действительно близка к 7 километрам.

«Сугачю речка, вышла из одного хребта с вышеописанной Сугачю речкою и от её вершины верстах в 4 в речку Коонам впала. Мы вниз по ней до её устья ехали».

Эта (вторая) Сугачю речка, текущая с Начикинского перевала в противоположную от первой сторону, в настоящее время считается одним из основных истоков реки Корякской.

«Коонам речка, вышла с правой стороны верстах в 15 из хребта и от устья Сугачю речки верстах в 35 в реку Авачю впала. Вниз по ней с версту отъехавши, чрез него переежжали».

Сейчас эта река называется Поперечная 2-я. То есть по нынешним представлениям она является не истоком, а притоком реки Корякской.

«Сынышкуй речка, от переезду Коонам речки верстах в 4, вышла с правой стороны из хребта, и близ переезду в речку Коонам впала».

Река Ольховая, через которую С. П. переехал недалеко от места её впадения в реку Коонам (Корякскую).

«Таакоачь речка, от Сыкышкуй верстах в 5, вышла с той же стороны из хребта, и близ переезду в речку Коонам впала».

«Хункуомкам речка, от речки Таакоачя верстах в 3, вышла с правой стороны из хребта и близ переезду в речку Коонам впала».

«Учкоякачина речка, от Хункуомкама верстах в 6, впала в Коонам речку с правой стороны близ переезду».

По этой речке и старая и современная дорога уходят вправо от расположенной чуть ниже теснины долины реки Коонам (Корякской) к реке Машта-кига (Тополовой).

«Машта-кига речка, от Учкоякачина речки верстах в 4, вышла с правой стороны верстах в 7 из хребта, и от того места, где к ней приехали, верстах в 3 в речку Коонам впала. Немного повыше того места, где мы к ней приехали, впала в Маштукигу с правой стороны Шиякокуль речка. Вниз по Маштукиге речки ехали до её устья, и немного повыше устья через речку Коонам в другой раз переежжали».

Машта-кига – современная река Тополовая. От места выхода к ней нартовая дорога резко поворачивала к реке Коонам и выходила на её левый берег, так как здесь было гораздо больше «чистых мест» (мокрых тундр и лугов), чем на правом, заросшем березняком, берегу.

«Шиякокуль острожек на правом берегу речки Коонам. Строения в нём юрта да 4 балагана. Живут в нём временем иноземцы для промыслу кормов, а дальше он пуст бывает. Здесь ночевали. А приехали в него около 3 часов п[ополудни]. Под сим острожком чрез речку Коонам переежжали».

 

31

 

Сейчас река Тополовая впадает в протоку реки Корякской и далее они под общим именем (река Тополовая) впадают в реку Корякскую. Однако, вполне возможно, что во времена С. П. Крашенининикова эта протока была основным руслом реки Коонам. Во всяком случае, иначе объяснить, переезд С. П. Крашенининкова сперва на левый берег реки Коонам чуть выше устья реки Маштакиги, а затем снова на её же правый берег возле острожка Шиякокуль, очень трудно.

«Из острожка поехали генваря 25 дня поутру около 9 часов».

Острожек Шиякокуль располагался на правом берегу реки Корякской возле устья нынешней реки Тополовой.

«Тыжил речка впала в Коонам с левой стороны близ переезду, а вышла она верстах в 5 из болот».

Поскольку от острожка Шиякокуль дорога вновь возвращалась на левый берег реки Корякской, то речка Тыжил – это, скорее всего, нынешняя речка Горелая.

«Аагычь речка, от речки Тыжил в версте, вышла с левой стороны верстах в 3 из болот и близ переезду в речку Коонам впала близ сей речки.

Коомахышта речка, впала в Коонам с левой стороны близ переезду.

Тыга-Кига речка, от речки Аагыча в версте, вышла с левой стороны верстах в 4 из болот, и близ переезду в речку Коонам впала.

Шашхаум речка, от Тыга в одной версте, вышла с левой стороны верстах в 4 из болот, и близ переезду в реку Коонам впала. Немного повыше сей речки впала с той же стороны в Коонам Ашхоашчь речка, которая вышла верстах в 3 из болот».

Все эти речки, после проведения мелиоративных работ в данном районе, практически прекратили своё существование и потому приводить их последние по времени названия необходимости нет.

«Кумш речка, от Ашхоашчя версте в полуторе, вышла с левой стороны верстах в 5 из болот и близ переезду в речку Коонам впала».

Очевидно, это современная река Вахталка.

«Авача (Суаачю) река, недалеко от Кумша речки вышла верстах в 150 от из хребта, и от переезду верстах в 35 впала в губу Восточного моря, которая по ней Авачинской называется. Немного пониже переезду Авачи реки вышеописанная речка Коонам впала в Авачю реку, а против переезду Авачи впала в Коонам с правой стороны речка Аалгачь, на которой стоит Шаман острожек пустой. В нём жили ясачные иноземцы, а у них тонон был Каначь, которой в 1731 году со своими родниками 6 человек казаков убил, а потом и сам убит от русских посланных на авачинских изменников в поход. Во оном острожке строения было 2 юрты да 25 балаганов. А ясашных иноземцев было около 50 человек».

Река Аалгачь – это, надо полагать, современная река Старокамчатская, потому что река Гаванка каждую зиму в своём устье остаётся без воды. Впрочем, не исключено, что так могла называться и река Гаванка. Что же касается острожка Шаман, то под иноземцами тут, как и в других подобных случаях, С. П. Крашенинников понимает ительменов, а раз так, то коряки в указанном месте жить не могли.

«Кыиштам речка, от переезду Авачи реки в 1 версте, впала с правой стороны в Имашху речку у нижеописанного Имашхы острожка. От вершины до её устья по левому её берегу ехали».

В настоящее время река Кыиштам является, по сути дела, протокой реки Авачи.

«Сакайгачь речка, от вершины Кыиштама верстах в 5, вышла с левой стороны верстах в 7 из хребта и близ переезду в речку Кыиштам впала. Против переезду впала в неё с левой стороны Гаттагачь речка, которая вышла верстах в 3 из болот. Чрез неё близ устья её, где впала в Сакайгачь, переежжали».

Сакайгачь речка – это река Колокольникова, впадающая, совместно с протокой Кыиштам, в реку Пиначевскую.

«Чагыш речка, впала в Имашху речку с левой стороны немного повыше нижеописанного острожка, а вышла из болот близ переезду».

Небольшой ручей, впадающий в реку Пиначевскую с левой стороны недалеко от устья реки Колокольниковой.

«Имашху острожек, от переезду Чагыша речки верстах в 2, стоит на левом берегу Имашхи речки, которая вышла верстах в 30 от острожка и впала в Авачю реку верстах в 3 от нижеописанного Кыттынана острожка. В помянутом острожке ясашных коряк 8 человек, из которых 2 собольников, а 6 человек лисишников. Тоион называется Вельля. Сей острожек платежа Верхнего Камчатского острога».

Из этого предельно конкретного описания места поселения коряков можно видеть, что, во-первых, пришедшие сюда коряки заняли свободное место. Что, во-вторых, место это приурочивалось к реке Пиначева, а не к реке Корякской. И что, в-третьих, оно действительно располагалось напротив вулкана Корякского.

«Кумхычажин ключ, от речки Имашхи в 1 версте, вышел верстах в 2 из болот и впал в Имашху версте в полуторе выше нижеописанного острожка. Вниз по ней, с версту отъехавши, на неё спустились и, отъехав с версты по ней, в сторону от неё поехали».

 

32

 

Ключ этот – небольшой ручей, приток реки Пиначевой.

«Кыттынан речка, от Кумхычажина в 1 версте, вышла версте в полуторе из болот. И от того места, где к ней приехали, в полуверсте в речку Имашху впала».

Скорее всего – это современная речка Железная, левый приток реки Пиначевой.

«Кыттынан острожек стоит близ устья Кыттынана речки, на левом её берегу. Строения в нём 2 юрты да 11 балаганов. Ясашных иноземцев платежу Большерецкого острога 7 человек, один собольник да 6 лисичников. Тонон называется Намакша. Здесь ночевали, а приехали в сей острожек пополудни около 4 часов».

На мой взгляд, этот острожек, в котором жили ительмены (иноземцы) располагался на левом берегу рек Пиначевской и Железной, вблизи впадения в последнюю реки Курилкиной.

Таким образом, из приведённого описания со всей непреложностью следует, что первоначальное место проживания коряков располагалось совсем не там, где расположен нынешний посёлок Центральные Коряки. И что подлинное имя первоначального корякского посёлка было Имашху. В целом же, анализ ситуации с переносом названия позволяет сделать несколько выводов, которые нам приходятся на будущее.

Итак, вывод первый. Бывший студент знал географию региона куда как лучше, чем многие из пользователей его материалами. Вывод второй – излишняя доверчивость к комментаторам классиков далеко не всегда уместна. То есть, одно дело, когда человек, желая побыстрее получить какие-нибудь сведения о чём-либо, подходит к этому чисто прагматически, обращаясь к лежащим «под рукой» источникам информации, каковыми являются всякого рода справочники, компиляции и вольные переложения классических трудов. И совсем иное дело, когда он пытается по-настоящему, поглубже разобраться в сути дела – тут уж без внимательного прочтения самих первоисточников никак не обойтись.

Ну и, наконец, вывод третий, и основной. Только тщательный анализ первоисточников может подвигнуть на поиск нового материала, на выяснение новых обстоятельств, на обоснование иных идей и суждений, на выдвижение, наконец, новых проблем. Лично для меня одной из таковых проблем и стало несоответствие целого «букета» (Центральные, Южные и Северные Коряки, река Корякская) географических названий их истинному значению.

Однако продолжим наш анализ. Из всего сказанного становится ясно, что перенос топонимов, связанных с коряками, произошёл уже после пребывания С. П. Крашенинникова на Камчатке. Но каковы, в таком случае, причины этого переноса? На мой взгляд, их – основных – две. И одна из них заключается в том, что сами коряки, жители острожка Имашху, в результате родственного кровосмешения (они не желали заводить браков с ительменами), а также болезней, занесённых русскими, вымерли ещё до начала XIX века.

И в самом деле, В. М. Головин пишет, что если до оспы 1767 года в районе Авачинской губы находилось 8 местных поселений, то к 1810 году остался только один Авачинский, в коем жителей не более 20 человек (1, С. 282). А ведь через четверть века после этой оспы последовало ещё и страшное по своим последствиям «сомовское» поветрие. Так что ровным счётом нет ничего удивительного в том, что к началу XIX века коряки окончательно вымерли, а их посёлок – Имашху – исчез с лица земли.

Тем не менее, память о них, в виде хребта Корякского, протягивающегося вдоль правого берега р. Авачи от Елизова до реки Гаванки, расположенного напротив первоначального корякского острожка, и вулкана Корякского, расположенного с обратной стороны, осталась.

Вторая причина заключается в изменении нартового пути от реки Большой к Авачинской губе и обратно. Дело в том, что до Крашенинникова, во времена его пребывания на полуострове и значительное время после, этот самый путь от Паратунского острожка к реке Большой (Плотникова) и обратно проходил по левобережью реки Авачи (Паратунка – Кыттынан – Шиякокуль – Начикинский острожки). Однако в конце XVIII века, то есть после вымирания почти всех приавачинских посёлков (тогда, например, оставшиеся в живых жители Паратунки были переселены, как пишут И. Ф. Крузенштерн В. М. Головин (1, 5), в Петропавловскую гавань и посёлок Авачу) часть этого пути, на участке от Петропавловской Гавани до реки Коонам стала проходить по рекам Аваче и Половинке и, затем, через невысокий перевал к реке Гаванке и далее.

Вот как описывается этот маршрут В. М. Головиным: «… в первом часу после полудня 18 января (1810 г., Б. В.) отправились мы из Петропавловской гавани, а через час приехали в Авачинский острожек, отстоящий от гавани в 12 верстах… Пробыв в Авачинском острожке полчаса для перемены собак, отправились мы далее. Сначала несколько вёрст ехали рекою Авачею, потом лесом, поднимаясь постепенно выше и выше на хребет гор, идущих во всю длину Камчатского полуострова. К вечеру достигнули мы крутых гор, из которых одна была хотя и невысока, но чрезвычайно крута,

 

33

 

даже почти перпедникулярна; она известна под названием Корякского хребта. Поднимаются на неё с превеликим трудом; проводники сами из всей силы пособляют собакам и поддерживают повозки своими оштолами. Дорога по хребтам беспрестанно идёт лесом, в котором стоит второе от гавани камчадальское селение, так называемый Коряцкий острожек, находящийся от Авачинского в 47 верстах, куда мы приехали в 9 часов вечера и остановились в тайонской избе» (1. С. 281. 282–283).

Итак, как представляется лично мне, после того, как русские освоили путь от Авачинской бухты к реке Коонам через Корякский хребет (через перевал между реками Половинка и Гаванка, если точнее), они очень быстро название хребта перенесли и на эту реку, и на вновь возникший в её устье ительменский острожек. То есть, именно привычка русских поселенцев переиначивать местные названия на свой лад привела к тому, что Центральные, Южные и Северные Коряки получили нынешние свои имена. Название которых было привязано не к корякам, проживающим когда-то в острожке Имашху, а к хребту и, возможно, к вулкану Корякским.

Вот такие вот дела с топонимикой Коряк получаются. Что можно предпринять по этому поводу? Самым лучшим, конечно же, было бы возвращение реке Корякской её первоначального – Коонам – имени, а всем перечисленным посёлкам – присвоение других имён. Например, «Гаванка» – нынешним Центральным Корякам. Причём, замечу, что бояться самого акта переименования не стоит. Поменяли же, например, 35 лет тому назад в Приморье все китайские названия (а их было большинство) на русско-советские. И ничего – мир не перевернулся.

Однако следует хорошенько подумать, прежде чем присвоить тому или иному географическому объекту новое (или вернуть старое) имя. Дело в том, что местное чиновничество проявляет на этом поприще не только вопиющее незнание истории и географии региона, но и поразительное отсутствие как вкуса, так и элементарного здравого смысла. Доказательством тому, например, недавнее присвоение бывшему Мирному нового – Вулканный – названия, что полностью исказило историю этого посёлка, образование которого было связанно с мирным освоением космоса. Тогда как к вулканам он имеет отношение ничуть не большее, чем Елизово или Петропавловск.

Или взять тот же Вилючинск, который со всех точек зрения было бы лучше назвать Тарьинском, по имени бухты Тарья, на берегах которой он расположен. Ибо в случае возвращения бухте её исконного названия от С. П. Крашенинникова не убыло бы, а вот историческая справедливость была бы восстановлена полностью.

То есть, скажу со всей определённостью, судя по полной вакханалии, проявляемой чиновниками во все времена при присвоении имён городам, поселкам и их улицам, особенно рассчитывать на успех с переименованием не приходится. Так что я, право, даже и не знаю – стоит или нет проводить переименования названных посёлков. Уж лучше оставить всё как есть, нежели получить взамен привычных не совсем удобные, скажу мягко, имена.

Впрочем, всё здесь сказанное – всего лишь моё мнение. К которому власти вряд ли прислушаются. Как они не прислушались ни к одному моему предложению на протяжении последних 20 лет. Хотя по серьёзному я не ошибся ни разу, тогда как несогласные со мною ошибались постоянно. Но это уже совершенно иная история.