Знаменитые Первая и Вторая Камчатские экспедиции имеет свою долгую и славную предысторию, во время которой русские, продвигаясь «встречь солнцу» от одних неведомых «землиц» к другим, дошли до Тихого океана. Так, в 1639 г. отряд И. Ю. Москвитина, пройдя от низовьев Алдана к реке Улье, вышел к Охотскому морю южнее нынешнего Охотска. В 1647 г. отряд С. А. Шелковникова основал Охотский острог – первый русский порт на Тихоокеанском побережье. Ещё двумя годами позже, в 1649 г., отряд Семёна Дежнева, после крушения своих кочей в районе южного берега Анадырского залива основал Анадырский острог. В 1651 г., отряд М. В. Стадухина, выйдя из Анадырского острога, достиг устья р. Пенжины, где были построены два морских коча (4). следуя на этих кочах вдоль полуострова Тайгонос, казаки отряда оказались первыми русскими, которые увидели северо-западную часть Камчатского полуострова. Или, как об этом сообщал сам М. В. Стадухин (5), южный «нос» восточнее Гижиги («Чендона»).

Несколько лет спустя на Камчатку, в район реки Лесной («Воемли» – Ломанной) и, возможно, реки Русаковой проникли беглые казаки Леонтий Федотов и Савва Анисимов Сероглаз (Шароглаз). Там их мог застать в 1658 г. (6) отряд И. И. Камчатого, вполне возможно побывавший и на самой реке Камчатке. В 1662-1663 годах зимовку на р. Камчатке провёл отряд приказчика Анадырского острога, казачьего десятника И. М. Рубца (5). В 1695-1696 г., по заданию анадырского пятидесятника В. Атласова по северной Камчатке, вплоть до с. Тигиля, прошёл отряд служилого человека Луки Морозко. А в 1697-1699 года уже и сам Владимир Атласов, пройдя с отрядом из 60 служивых казаков и 60 ясачных юкагиров на оленях через весь полуостров, окончательно присоединил Камчатку к Российской империи (2).

Таким образом, походом Владимира Атласова завершилась более чем полувековая эпопея выхода России к Тихому океану. Причём он не только сумел сделать первое и достаточно полное описание природы полуострова, но и сообщил первые данные о Курильских островах и подтвердил уже устоявшееся со времени плавания де Фриза (1643 г.) мнение о близости Японии к восточным рубежам России. Однако присоединение Камчатки одновременно с решением конкретной – обложение местного населения пушным ясаком – задачи поставило и новые проблемы. Среди которых на первый план выдвигалась внутригосударственная задача по поиску более коротких и надёжных путей на полуостров с тем, чтобы с меньшими усилиями и потерями и гораздо быстрей доставлять людей и грузы на Камчатку и собранный ясак обратно. И не менее, если не более, важная задача внешнеполитического (геополитического) плана по установлению прямых торговых отношений с азиатскими – с той же Японией – странами через Охотское море.

 

72

 

Это новое понимание проблем крайнего Северо-Востока Российской империи прежде всего проявилось в заинтересованности Петра I, по настоянию которого уже в 1702 г. Сибирский приказ повелел Якутской воеводской канцелярии послать на Камчатку «охочих людей» для проведывания пути в Японию через Курильские острова. Однако в силу ряда обстоятельств (война со Швецией) интерес этот практическими делами тогда не обернулся.

Не реализовался этот интерес и несколько позднее. Сперва после того, когда в конце сентября 1703 г. 22 казака во главе с Родионом Преснецовым вышли на берега Авачинской губы – одной из лучших и красивейших гаваней мира (5). А затем и после 1711 и 1713 годов, когда отряды казаков во главе, сперва с Данилой Анциферовым и Иваном Козыревским, а затем во главе с И. Козыревским побывали на северных Курильских островах, составили первые их карты и пополнили новыми данными запас сведений об Японии.

Тем не менее мысль об отыскании морских путей на Камчатку, а, оттуда, и в Японию, Китай и Ост-Индию, не оставляла первого императора России. И в 1714 г. по приказу царя в Охотск, через Якутск, были отправлены опытные мастера судостроители К. Мошков, Н. Треска, И. Бутин, Я. Невейцын, К. Плоских, Ф. Фёдоров, И. Каргопол и др. Усилиями которых в 1716 г., в 75 верстах от устья р. Кухтуй, и было построено первое на Тихом океане русское морское судно ладья «Восток» (длина 8,5 сажен, ширина 3 сажени, осадка при полной нагрузке в 3,5 сажени). А после того, как мореходы Н. Треска и К. Соколов в 1714-1717 годах, отплыв на этой ладье из Охотска, достигли Камчатки, провели исследования части Западно-Камчатского побережья от устья р. Тигиль до, возможно, устья р. Крутогорова и, перезимовав на полуострове, вернулись в Охотск, Пётр Iлично вручил геодезистам И. М. Евреинову и Ф. Ф. Лужину 2 января (здесь и далее все даты указаны по старому стилю, Б. В.) 1719 г. инструкцию, в которой повелевал им отправится из Охотска к Камчатке и далее, к Курильским островам и Японии. Во исполнение которой И. М. Евреинов, Ф. Ф. Лужин и мореход К. Мошков на всё той же лодье «Восток» в 1721 г. достигли центральной части (предположительно – острова Симушира) Курильских островов и получили новые данные о Японии. О чём И. М. Евреинов и доложил царю на встрече в Казани 30 ноября 1722 г. (8).

Можно полагать, что скорее всего именно этот доклад оказал решающее влияние на мнение царя при выборе вариантов дальнейшего освоения Камчатки и Курильских островов. А таких вариантов было несколько. Так, ещё в 1713 г. корабельный мастер Ф. С. Салтыков предлагал построить в устьях сибирских рек корабли с тем, чтобы морем, в обход Камчатки, достичь Китая и других земель. Он же, и в этом же году, предлагал строить суда в Архангельске и отсюда продвигаться к азиатским берегам. А совсем незадолго до доклада И. М. Евреинова, в 1772 г. учёный-гидрограф и будущий губернатор Сибири Ф. И. Соймонов, учитывая огромные трудности в административно-государственных, материально-снабженческих и торговых связей центральных районов России с Тихоокеанскими окраинами, предложил Петру I отправить несколько кораблей из Кронштадта, вокруг Азии на Камчатку и далее к Америке (к Калифорнии), что, по его мнению, было бы многим способнее и безубыточнее, нежели сухопутное сообщение, не говоря уж об открываемых перспективах.

Однако первый российский император избрал иной (в том числе, наверное, и потому, что следование через Балтику было невозможно скрыть от чужих глаз) – через Охотск на Камчатку и далее – вариант. 23 декабря 1724 г., он подписал указ о «снаряжении» Камчатской экспедиции с очень широким кругом решаемых задач и проблем. Вот как эти задачи определялись собственноручной инструкцией царя (8), составленной им в самый канун своей смерти.

 

73

 

«1725 г. января 6. – Инструкция Петра I В. Й. Берингу о задачах Первой Камчатской экспедиции:

1. Надлежит на Камчатке, или в другом там месте, сделать один или два бота с палубами.

2. На оных ботах (плыть) возле земли, которая идёт на норд, и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля – часть Америки.

3. И для того искать, где оная сошлась с Америкою, и чтоб доехать до какого города европейских владений; или ежели увидят какой корабль европейский, проведать от него, как оной куст называют, и взять на письмо, и самим побывать на берегу, и взять подписную ведомость, и, поставя на карту, приезжать сюды».

Руководителем экспедиции был назначен капитан флота В. Беринг – датчанин на русской службе, опытный и прекрасно зарекомендовавший себя военный моряк. А основными задачами экспедиции, говоря современным языком, было установление наличия (или отсутствия) пролива между Азией и Северной Америкой, оценка возможности достижения по Ледовитому океану Китая, Японии и Ост-Индии, определение расстояний между Азией и Америкой, а также достижение тех земель в Америке, на которых уже имеются европейские поселения. Экспедиция, в составе которой было 69 человек, отправилась из Санкт-Петербурга в феврале 1725 г., но Охотска достигла только через полтора (1 октября 1726 г.) года – настолько был длинён и труден путь. А ещё через год, 1 июля 1727 г., из Охотска вышел шитик «Фортуна» под командованием М. П Шпанберга, на борту которого находилось 48 человек, в том числе корабельные мастера Г. Путилов и Ф. Козлов. Спустя полтора месяца, 18 августа, и остальные участники экспедиции на той же «Фортуне» и на лодье постройки 1720 г. отплыли из Охотска и в начале сентября прибыли в Большерецк.

Всю зиму состав экспедиции перевозил, с помощью местных властей и местных жителей, имущество и снаряжение в Нижне-Камчатск, неподалёку от которого и было заложен бот «Святой Гавриил». Летом 1728 г. первенец Камчатского морского флота (длина – 18,3 м, ширина – 6,1 м, глубина трюма – 2,3 м), построенный под руководством Ф. Козлова, был спущен на воду. И 14 июля бот, с 44 членами экипажа на борту, вышел из устья р. Камчатки в море и направился вдоль восточного побережья полуострова к северу. Командиром корабля был сам В. Беринг, ближайшими помощниками – лейтенанты А. И. Чириков и М. П. Шпанберг, а также мичман П. А. Чаплин и мореход К. Мошков.

К сожалению, имеющиеся на то время чертежи и карты не могли обеспечить достаточно уверенного плавания по предназначенному маршруту. А постоянные туманы, дожди и низкая облачность вынуждали мореходов держаться вблизи побережья, что требовало особой осторожности и приводило к частому маневрированию и, отсюда, и к потере времени. Но самое главное, всё это привело к тому, что даже пройдя, как это потом выяснилось, пролив между Азией и Америкой, экипаж так и не увидел американского берега. Что не только умалило успехи экспедиции, но и дало впоследствии повод обвинять В. Беринга в не надлежащем исполнении инструкции, ибо её главной целью как об этом уверялось многими, начиная с Г. Стеллера (9) исследователями, было именно установление наличия (или отсутствия) пролива между двумя материками.

Однако, скорее всего, в данном случае и Г. Стеллер, и все остальные приверженцы такого взгляда на цель экспедиции, были не совсем правы. Во-первых, потому, что о существовании пролива между Азией и Америкой как о реальном факте ещё в 1705 г. писал знаменитый голландский географ Николас Витсен (6). Знать же об этом он мог только из конкретных материалов, часть которых ему была предоставлена лично Петром I. И не исключено, что среди этих материалов могли быть и данные того же И. Рубца. А, во-вторых, потому, что не будь поиски Америки и отыскание путей к странам Юго-Восточной Азии главными задачами Первой Камчатской экспедиции, организацию Второй Камчатской экспедиции буквально сразу же после завершения работы Первой (среди целей которой, кстати, плавание к проливу даже не значилось) объяснить просто невозможно.

 

74

 

Но вернёмся на борт «Святого Гавриил». Решение повернуть назад было очень не простым. 13 августа 1728 г., когда бот находился в Чукотском море, В. Беринг собрал офицерский консилиум, на котором предстояло решить – возвращаться ли назад, на чём настаивал М. Шпанберг, или продолжать плавание дальше, до устья р. Колымы с тем, чтобы окончательно убедиться в существовании искомого пролива, на чём стоял А. Чириков. Однако времени и для того и для другого было действительно в обрез и В. Беринг принял решения возвратиться на Камчатку. 16 августа судно повернуло назад и уже 2 сентября 1728 г. оно вошло в устье р. Камчатки. Так завершилось первое 34-дневное плавание русских от Камчатки к Беринговому проливу.

После зимовки, 5 июня 1729 г. судно вновь вышло в море в поисках земли, которая по уверениям местных жителей лежала напротив устья р. Камчатки. Однако в тумане остров Беринга – то есть именно та земля, которую искал и мимо которой прошёл бот – так и не был замечен, а потому «Святой Гавриил» направился к Первому Курильскому проливу. Проходя мимо Авачинской губы, экипаж нанёс на карту ориентиры, позволяющие более точно определить её местонахождение. Затем, 3 июля, бот прибыл в Большерецк, а спустя 20 дней вернулся в Охотск.

Таким образом завершилась Первая Камчатская экспедиция. Результаты её, несмотря ни на что, оказались весьма значительными. В частности, в первом же печатном сообщении о достижениях экспедиции, опубликованном в «Санкт-Петербургских ведомостях» от 16 марта 1730 г., сообщалось, что бот «Святой Гавриил» под командованием В. Беринга достиг 67°19′ северной широты, и что: «тамо подлинно северовосточный проезд имеется, таким образом, что из Лены… водяным путём до Камчатки и тако далее до Япона, Хины (Китая) и Ост-Индии доехать возможно б было». То есть, уже тогда не сомневались в том, что одной из целей – открытие пролива – экспедиция всё-таки сумела достичь.

В целом же, и само плавание к Берингову проливу, и картографо-навигационный материал, который при этом был получен (на карту было нанесено всё побережье от устья р. Большой до мыса Лопатки и от мыса Лопатки до мыса Кекурный в Беринговом проливе, при этом мичманом П. А. Чаплиным в 1729 г. была составлена карта северо-восточной части самого Берингова пролива), послужили основой для дальнейших исследований русских мореходов в этой части Тихого океана. Первым из которых по времени должно было стать плавание штурмана Я. Генса на боте «Святой Гавриил» к анадырскому устью. Но из-за непогоды, плавание это, начавшееся 20 июля 1731 г., так и не состоялось. И потому второе (с 23 июля по 28 сентября 1732 г.) плавание русских от Камчатки к Беринговому проливу и к американским берегам осуществилось только через год, когда экспедиция под руководством геодезистов И. Фёдорова и М. Гвоздева на том же «Святом Гаврииле» отправилась к «Большой Земле», расположенной к востоку от устья р. Анадырь. И, надо сказать, что в этот раз участники плавания не только видели берега обоих материков и общались с их жителями, но и частично положили их на карту.

И всё же, обращаясь к результатам собственно Первой Камчатской экспедиции, следует ещё раз сказать, что её результаты не удовлетворили сенат. И прежде всего потому, что экспедиции так и не удалось достичь берегов Северной Америки. В связи с чем сенат счёл необходимым организовать (ещё, кстати, до получения известий от И. Фёдорова и М. Гвоздева, что означало лишь дно – в данных, подтверждающих существование пролива между Азией и Америкой просто не было нужды, Б. В.) новую экспедицию к берегам Камчатки, план которой разрабатывался и, затем, осуществлялся, под руководством президента Адмиралтейств-коллегии Н. Ф. Головина и при участии составителя «Атласа Российской империи» И. К. Кириллова (3).

 

75

 

Указом императрицы Анны Иоановны, подписанном в апреле 1732 г., руководителем экспедиции вновь был назначен В. Беринг – теперь уже капитан-командор. Круг задач, стоящих перед экспедицией, был воистину грандиозен. Это и изучение и картирование всего побережья Северного Ледовитого океана от устья реки Печоры и до Берингова пролива с целью установления возможности достижения этим путём берегов Камчатки, и нанесение границ России от Белого моря до Амура, и отыскание морских путей в Японию и Америку. Но скорее всего самой основной из них, а потому и тщательно засекреченной, была задача по установлению прямых торговых отношений со странами азиатского и американского материков. Хотя 16 февраля 1733 г. Адмиралтейств-коллегия, по ходатайству А, И. Чирикова и сочла возможным «сыскать неизвестные американские берега, но не ехать до соседних «европейских владений», так как из-за этого можно опоздать вернуться на Камчатку «в однолеть» (8).

То есть будущей экспедиции предписывались настолько широкий охват исследуемых ею географических объектов и масштаб решаемых задач, что в последующие времена её нередко называли Великой Северной экспедицией. Что, в общем-то, соответствует истине, так как для достижения указанных задач, решением Сената предписывалось построить 10-12 кораблей, на которых, на обширнейшем пространстве от Карского моря и до Тихого океана, под общим руководством В. Беринга, предстояло работать множеству морских отрядов. Так что собственно Камчатская экспедиция была представлена всего лишь двумя – северо-тихоокеанским (под руководством самого В. Беринга и А. Чирикова) и южно-тихоокеанским ( под руководством М. П. Шпанберга) – отрядами. Из которых первому надлежало найти путь к северной части Американского материка, а второму пройти до Японии и составить карту Курильских островов.

А ведь помимо этого в состав экспедиции входил ещё и отряд Российской академии наук, участниками которого были академики Г. Ф. Миллер и И. Г. Гмелин, адъюнкт Г. В. Стеллер, студенты С. П. Крашенинников, А. Горланов, А. Д. Красильников, Ф. Попов, а также А. Третьяков, Л. Иванов, Д. Одинцов, З. Медведев и другие сотрудники (3). И работа этого отряда внесла неоценимый вклад как в историю (например, обнаружение в 1736 г. Г. Миллером в Якутском архиве «отписки» С. И. Дежнева об открытии пролива между Азией и Америкой), как ботанику (работы И. Гмелина, Г. Стеллера, С. П. Крашенинникова), как в этнографию (тот же Г. Стеллер и С. Крашенинников), географию (тут и говорить не о чем), так и в некоторые другие научные дисциплины. Входили в состав экспедиции и рудознатцы, и мастера по строительству и оснащению морских судов, и офицеры, и матросы. А в целом, общая численность экспедиции составляла около 1000 человек.

В феврале 1733 г., после длительной подготовки, отряд под командованием М. П Шпанберга выехал из столицы. Вскоре за ним последовал и второй отряд. И соединились они в Охотске только летом 1737 г., где в течении последующих трёх лет осуществлялось строительство двух пакетботов для плавания к Америке. Впрочем, пока шла их постройка, Охотоморский отряд (одномачтовая бригантина «Архангел Михаил» длиной 21, шириной 6,5 и с глубиной трюма 2,6 м; трёхмачтовая дубель-шлюпка «Надежда» длиной 24,5, шириной около 6 и с глубиной трюма 1,8 м; 16-весельный шлюп «Большерецк длиной 17,5, шириной 3,9 и с глубиной трюма 1,6 м) под руководством М. П. Шпанберга в 1738-1739 годах успел проплыть вдоль Курильской гряды к берегам Японии и вернуться обратно, в результате чего на карту были нанесены почти все Курильские остров и восточные берега острова Хонсю.

Летом 1940 г. пакетботы «Святой Пётр» и Святой Павел» (длина 24,4, ширина 6,7, глубина трюма 2,9 м), построенные под руководством А. Кузьмина и Рогачёва, были спущены на воду. И после окончательной подготовки к плаванию, пакетботы (под командованием, соответственно, В. Беринга и А. Чирикова), в сопровождении галеота «Охота» и дубель-шлюпки «Надежда» 8 сентября вышли из Охотска. 6 октября пакетботы вошли в Авачинскую губу, загодя избранную и подготовленную для зимнего отстоя судов экспедиции, а провиантские суда были вынуждены остановится на зимовку в гавани Большерецка, откуда грузы на нартах были переправлены в Петропавловский порт.

На следующий год, 4 июня, пакетботы вышли из Авачинской губы и направились к 46° северной широты с тем, чтобы, согласно инструкциям, полученным от сената, отыскать «Землю Жуана де Гама», которая на карте Ж. Н. Делиля, положенной в основу этих инструкций, помещалась на этой широте между Камчаткой и Америкой. Правда, на офицерском консилиуме,

 

76

 

предшествовавшем выходу в море, А. И. Чириков возражал против этой затеи, считая её напрасной тратой времени. Однако большинством голосов был выбран именно этот маршрут плавания к берегам Америки. Что, как оказалось, и послужило одной из причин последующих трагических событий.

Но это было потом, а пока – 13 июня – пакетботы достигли той долготы, где якобы должна была находится эта мифическая земля. Не обнаружив её, оба судна взяли курс от 44° северной широты на северо-восток. Спустя 7 дней пакетботы потеряли друг друга в тумане и с этого времени они продолжали своё плавание по отдельности. Вплоть до того, что каждое из них самостоятельно подошло к американским берегам.

Первым, 15 июля 1741 г., в 2 часа пополуночи, новую землю обнаружил «Святой Павел», с борта которого были увидены высокие горы в районе нынешнего острова Принца Уэльского, под, по уточнённым данным, примерно, 55°36′ северной широты (55°11′ с. ш. и 133°57′ з. д., 2). А ещё через несколько часов судно вплотную подошло к земле, «которую признаваем без сумнения, что оная часть Америки» (7) Долгожданное событие состоялось. Корабль повернул к северу и поплыл вдоль берега в поисках подходящего места для высадки на берег, с тем, чтобы исследовать новую землю и, главное, набрать свежей воды и запастись свежей пищей. Однако удача отвернулась от моряков. На широте 58° экипаж пакетбота потерял 15 человек, ялбот и малую шлюпку. И поскольку десять дней поисков и ожиданий ни к чему не привели, то, как свидетельствует запись в «Определении офицеров пакетбота «Св. Павел» о возвращении экспедиции на Камчатку» от 26 июля 1741 г.: «… за приключившемся несчастием, а имянно, что потерян ялбот и малая лодка со флотским мастером Дементьевым и при нём служителей 14 человек, далее путь свой не продолжать, а возвратиться настоящего числа к Авачи» (8).

Обратный путь пакетбота был крайне тяжёлым. Достаточно сказать, что к концу пути из 61 оставшихся на его борту членов экипажа в живых осталось 51 человек, а из всех офицеров – только сам А. И. Чириков и штурман И. Ф. Елагин. И тем не менее, даже при острейшей нехватке пищи, воды и топлива, в условиях встречного ветра, постоянных и сильных штормов и сплошной облачности, экипаж бота продолжал вести систематические наблюдения за состоянием навигационной ситуации и наносить на карту некоторые острова Алеутской гряды. 11 октября 1741 г. «Святой Павел» вошёл в Авачинскую губу.

Что же касается «Святого Петра», то с его борта американский берег был увиден 17 июля, в районе 58°17′ северной широты. Правда Г. Стеллер, адъюнкт Российской академии наук, находящийся в составе экспедиции, уверял, что лично он впервые увидел землю 15 июля (9). Однако другие члены экипажа ему не поверили. 20 июля бот подплыл к острову Каяк (острову «Святого Ильи», как его назвал экипаж судна), на который и была послана группа казаков во главе с С. Ф. Хитрово для пополнения запасов воды. После долгих уговоров и споров на берег, но всего лишь на шесть часов, был также высажен и Г. Стеллер, которым и было произведено первое в истории научное описание природы Северо-западной части Северо-Американского материка.

Понимая, что время для возвращения на Камчатку уже упущено, командор решил не задерживаться у вновь открытых берегов и уже 21 июля «Святой Пётр» отправился в обратный путь, который, был не менее тяжёлым, чем у «Святого Павла». 26 июля мореплаватели увидели остров Кадьяк, 2 августа ими был открыт остров Туманный (Чирикова), а на следующий день – полуостров Аляска. Однако начавшееся ещё ранее, ввиду отсутствия свежей воды и пищи, массовое заболевание привело к тому, что в районе Шумагинских островов умер первый член экипажа матрос Н. Шумагин.

После отплытия от Шумагинских островов, где во время вынужденной стоянки 30 и 31 июля произошла первая встреча членов экспедиции с аборигенами и были получены новые материалы о природе региона и его обитателях, пакетбот попал в полосу затяжных и практически непрерывных штормов со встречными ветрами, которые не давали возможности продвигаться вперёд. Тем не менее и в этих условиях с борта парусника удалось заметить несколько островов из, по всей видимости, группы Крысьих, и нанести их на карту.

 

77

 

Вследствие постоянной нехватки воды и пищи, холода и цинги, моряки не только окончательно лишились сил (умерло ещё 11 человек), но и потеряли ориентировку. Настолько, что оказавшись волею случае около будущих Командорских островов, они приняли их за Камчатку («4 дня ноября 1741 г. В 8 часов пополудни увидели землю от нас по компасу ZWtZ мили 4 немецких, на которой земле хребты покрыты снегами, которую чаем быть Камчацкой»,1) и 7 ноября 1741 г. высадились на берег, с намерением по суше дойти либо до Петропавловска, либо до Усть-Камчатска. Наскоро вырыв и оборудовав землянки среди песчаных береговых валов («Сего месяца от 6 дня даже по 22 число в разные времена, избирая благополучные погоды и ветры, больных служителей на берег свозили, и между тем были великие ветры, что на берег съезжать невозможно. И которые служители могли, то в те времена делали жилища, копали ямы и рыли парусами. и от 22 дня, как уже все перебрались на берег и пакетбот оставили на якоре без людей, понеже караул содержать некому, також и разнастить, потому что служители почти все хворы от цынготной болезни, а которые недвижимы от своих мест, таких уж человек 50 разных чинов, отчего и все были в крайнем отчаянии» (1), моряки занялись охотой на морского зверя, птиц и песцов. Но прежде чем свежий воздух, свежая вода и свежая пища окончательно поставили их на ноги, умерло ещё 19 человек, в том числе (8 декабря 1741 г.) и сам командор В. Беринг.

Летом 1742 г., моряки, к тому времени уже удостоверившиеся в том, что они находятся на необитаемом острове («В разные месяцы и числа обстоятельно известие получено, что мы обретаемся на острову, который величеством находится миль 18 немецких…» (1), приступили в апреле месяце под руководством лейтенанта К. Л. Вакселя и матроса С. Стародубцева к строительству из остатков разбитого шторами пакетбота и плавника гукера «Святой Пётр» (длина 11, ширина 3,7, глубина трюма 1,5 м). И 13 августа того же года 46 оставшихся в живых человек отправились на нём в Петропавловск, в который и прибыли 26 августа, лишь немногим не застав там пакетбот «Святой Павел», который летом 1742 г. отправился было в новое плавание к берегам Америки. Однако ввиду болезни А. И. Чирикова этот поход ограничился лишь плаванием вдоль юго-восточных берегов Камчатки. После кратковременного возвращения в Петропавловск бот ушёл в Охотск, откуда А. И. Чириков выехал в Петербург, где он и составил подробный отчёт и карту своего плавания к Америке. Попытались было и моряки со «Святого Петра» добраться до Охотска в этом же году. Однако выйдя из Авачинской губы 1 сентября, они были вынуждены, из-за открывшейся течи в борту судна, вернуться обратно.

Так завершилась самая значительная из морских географических экспедиций XVIII века. Безусловно, основным её достижением является открытие Северо-Западной Америки, Алеутских и Командорских островов, а также плавание к берегам Японии. Однако нельзя забывать и о работе северных отрядов экспедиции во главе с лейтенантами С. Муравьёвым, М. Павловым и геодезистом Ю. Селиверстовым (1734-1735 гг.), лейтенантом Д. Л. Овцыным (1734-1735 гг.), лейтенантом С. Г. Малыгиным (1736-1738 гг., Выходцевым (1737 г.), штурманами Ф. А. Мининым и Д. В. Стерлеговым (1738-1740 гг.) и штурманом С. И. Челюскиным (1741 г.) в Карском море; с лейтенантом В. Прончищевым (1735-1736 гг.), лейтенантом Д. Я. Лаптевым (1736-1737 гг.), лейтенантом Х. П. Лаптевым (1739-1740 гг.), геодезистом Н. Чекиным (1741 г.), лейтенантом П. Лассениусом (1735 г.) и лейтенантом С. И. Челюскиным (1735-1742 г.) в море Лаптевых; а также с лейтенантами Д. Я. Лаптевым (1736-1741 гг.) и геодезистом И. Киндяковым (1740 г.) в Восточно-Сибирском море. Не всем из них удалось довести дело до конца. Весьма значительная часть число участников походов вообще не выдержала немыслимых тягот и лишений. И тем не менее, положив на карты практически всё – от Карского моря и до Чукотского полуострова – российское побережье Северного Ледовитого океана, они свою основную задачу выполнили. Как выполнили её и тихоокеанские отряды, проложив пути к Америке и Японии, и уточнив, на базе проведения точнейших для того времени астрономических наблюдений расположение Азиатского и Северо-Американского материка и отдельных их частей относительно друг друга.

 

78

 

В целом же, в результате общих усилий всех экспедиционных отрядов было составлено более 60 карт, на которых нашли своё реальное отображение громадные просторы северной части России и Дальнего Востока. В свою очередь, эти карты легли в основу «Атласа Российской империи», издание 19 специальных карт которого в 1745 г. поставило Россию на одно из первых мест в мире по степени географической изученности того времени. А помимо этого в результате работ академического отряда экспедиции был собран громадный массив воистину уникальных географических, гидрографических, исторических, этнографических, ботанических, зоологических и прочих данных. На базе которых и во время самой экспедиции, и позднее участниками академического отряда были изданы «Описание земли Камчатки» С. П. Крашенинникова, дневники и «Описание Земли Камчатки» Г. В. Стеллера, «История Сибири», «Флора Сибири» и «Путешествие по Сибири» И. Гмелина, а также многочисленные труды и отчёты Г. Миллера и многих других членов экспедиции. То есть общий научный итог Второй Камчатской экспедиции заключается в том, что положив начало планомерному и систематическому изучению истории и природы Сибири и Дальнего Востока, она внесла громадный вклад в развитии страноведческих представлений всей географической науки в целом.

И всё же самое главное достижение экспедиции заключается даже не в географических открытиях как таковых, а в том, что с завершением ей работы Россия окончательно закрепилась на Тихом океане. И лучшим доказательством этому является бурное освоение русскими промышленниками и купцами сперва ближних (Командорских, в 1743 г.), затем всё более и более дальних Алеутских островов, а потом и западного побережья (вплоть до Калифорнии) Северной Америки. И тем самым Вторая Камчатская экспедиция способствовала развитию производительных сил всей Восточной Сибири, создав предпосылки для зарождения в этом регионе пушного промысла, сельского хозяйства, промышленного производства и торговли.

Таким образом, по замыслам, по их исполнению, по результатам, и, наконец, по последствиям, обе Камчатские экспедиции не имели себе равных. И тем менее, следует особо подчеркнуть, что при оценке результатов обоих Камчатских экспедиций происходит явная недооценка их места и роли в становлении и развитии производительных сил и производственных отношений России в целом. И в самом деле, сплошь и рядом при оценке роли Камчатских экспедиций ограничиваются подчёркиванием значимости её географической составляющей, когда результаты экспедиций рассматриваются как величайшие географические достижения России. Достаточно часто (особенно иностранными исследователями) говорится и о геополитической (великодержавной) подоплёке целей и задач этих экспедиций. И совсем редко упоминается о принудительной ломке привычного образа жизни аборигенов, осуществлённой как во время проведения самих экспедиций, так и после. Причём даже говоря об этой ломке, её объясняют (и извиняют) издержками приобщения Сибири и её коренного населения к «современным» формам производства.

 Однако на самом деле всё обстоит гораздо сложнее, ибо период от первого появления русских на Тихоокеанском побережье и до полного свёртывания работы Второй Камчатской экспедиции знаменует собою важнейший этап в социально-экономической жизни не только Восточной Сибири, но и всей России. Потому что именно этот период оказался временем перехода всей огромной страны от традиционно-промыслового (сбор ясака с инородцев, пушной налог с городов и губерний, барщина и оброк с крестьян и т. д.) к пионерно-промышленному освоению относительно вольными людьми пушных, рыбных, лесных и прочих природных ресурсов. Или, по терминологии наших дней, временем окончательного перехода народного хозяйства России от неистощительного к истощительному типу природопользования. Ну а если предельно точно, то сразу же после завершения работ этих экспедиций на всем пространстве России начался этап варварского истребления сперва пушнины и самих лесов, а затем и прочих природных ресурсов страны. Которое, вследствие громадности территории и наличия огромных запасов природных ресурсов, хотя и затянулось на два с половиной века, тем не менее, в наше время обернулось не только деградацией и уничтожением рыбных, лесных и прочих природных ресурсов, не только коренной перестройкой всей природной структуры, но и опусканием самой России в разряд третьесортных – с безусловно низким уровнем жизни – стран мира.

 

79

 

Таким образом, если Первая и Вторая Камчатские экспедиции знаменуют собой окончательный выход России на Тихий океан, то сам этот выход однозначно утвердил Россию как поставщика природных ресурсов для других стран и народов. Или, говоря более определённо, овладение «неисчерпаемыми» пушными, лесными, рыбными, а в последующие времена и минеральными, ресурсами Сибири и Дальнего Востока, дало возможность всем последующим правителям России законсервировать её развитие на уровне полуколониальной державы. Державы, мощь которой определялась и определяется до сих пор не достоинством, умом и трудом её граждан, а объёмами проданных (да к тому же ещё и по дешёвке) за рубеж пушнины, леса, рыбы, хлеба, угля, нефти, газа и т. д.

А тем самым, если говорить предельно жёстко, овладение громадными, таящими в себе громадные запасы разнообразных природных ресурсов, территориями, так и не сделав Россию по-настоящему богатой, принесло ей больше вреда, чем пользы, ибо на протяжении многих веков приучало нацию и, в первую очередь, её правителей к бездумному растранжириванию этих самых природных ресурсов. И приучило настолько, что даже сейчас, когда страна стоит на грани банкротства, её элита не мыслит дальше примитивного наращивания объёма добычи и продажи первичного (в лучшем случае – полуфабриката) природного сырья. Так что при оценке результатов деятельности Первой и Второй Камчатских экспедиций обязательно должно исходить из того, что наряду со многими, и по настоящему величайшими достижениями, к числу её ведущих, хотя и завуалированных временем и традициями, последствий относится и окончательное закрепление у русской общности психологии временщика.