The goal of this represented work is to analyse the character, direction and intensity of morphology alteration of Kamchatka coastal line using the example of its most complex and studied area – the western coast. The backbone for such analysis were the authors’ own materials collected within the course of conducting special and associated expeditionary works as well as data for literature sources.Forming of recent coastal structures and Western Kamchatka coast itself is conditioned by manifestation of highly extensive tectonic processes connected with development of Western-Kamchatka arc. In the place of this arc in Neogene the Western-Kamchatka bedded sloping plain originated which in its turn underwent slow oscillatory movements. During Upper Pleistocene after the series of partial rises and subsidence the see regressed form the plain. All over the territory of Kamchatka under conditions of relative tectonic stability there took place levelling of the landscape in the course of intensive erosive-denudation and volcanic-magmatic activity. These very processes conditioned forming of thick series of terrigenous deposits on the plain.

In early and middle Quaternary period as a result of activation of neo-tectonic movements the main morphological structures of Western Kamchatka acquired the recent strike and view. And beginning from this period the great if not leading part in forming of near-shore structures of Western-Kamchatka coast was plaid by Quaternary semi-cover glaciation and eustatic changes of sea level the amplitude of which reached 100–110 m. At the same time it should be marked that tectonic movements of the Western-Kamchatka arc adjoining the depression of the Sea of Okhotsk are of the negative nature. In particular, according to the data of L .B. Hershberg and his co-authors [7] within the last 17 000 years the shelf of the south-eastern part of the Sea of Okhotsk had been undergoing tectonic subsidence with average speed 1.4 mm/year. This is partially confirmed by presence of ancient coastal lines on it.

In late Pleistocene and in the beginning of Holocene intensive washout of glacial deposits and terrigene material was accompanied by their intensive displacement and re-deposition with simultaneous formation of abrasion and accumulative marine plaits, abrasion terraces and abrasion benches. And finally the recent shoreline of Western Kamchatka was formed about 5000 years ago.

As a result of manifestation of all these processes, generally the Western Kamchatka coast represents itself a leveled and hollow line convex in the direction of the Sea of Okhotsk. And it should be pointed out once again that such convexity of the shoreline is the consequence of the last great modification of the coast occurred by the middle Holocene. As after this stage wave and tidal activity especially intensively manifested during coincidence of strong driven winds and spring tides began active participation in forming of structural elements of the coast represented beside underwater coastal slope by a leaned beach, barrier beaches, divided lagoons, offshore bars and abrasion bluffs (cliffs).

On the whole the recent morphology of the Sea of Okhotsk coast including the upper part of its shelf is rather simple. As, in the first place, there has not been marked noticeable evidence of existence of positive landscape forms at the bottom of western coast of Kamchatka. And as, in the second place, the recent coastal zone structure is represented by a typical (that is undergoing constant wave impact) complex of coastal accumulative and abrasion forms. Nevertheless, in a geotectonic way all the western coast is rather distinctly sectioned into three generically and structurally-morphologically independent parts. These are the southern subsidence zone adjoining the area of recent volcanism; the middle zone – rather stable in tectonic respect and confined to the terrigene Western-Kamchatka plain; and the northern zone represented by the Sredinny ridge mountain uplifts and offshoots fronting the Shelikhov gulf and Penzhinskaya bay. These mountain uplifts and offshoots noticeably complicate the general morphostructural plan of the coast.

First of all morphological differences of coastal slopes of each of the aforesaid areas from those of other areas are pertain for its uppermost (inshore) and lowest intermediate to shelf [1, 5, 8] parts. Thus, profiles with heavy gradient (i_n = 0.044 at depth of 4m) in the upper part of the slope and with noticeable flattening (i_n is not higher than 0.032 within depths interval from 4 up to 10 m) in the lower part are characteristic of the southern (up to the Boljshaya river) coastal area. And the essential part in this flattening process is played by compensatory outflow that takes sand material out from the coast in the direction of the sea. Such underwater coastal slopes having general gradient 0.030 from the average level of the shoreline up to isobath 10 m characteristic of waves more than 2 m high can be relatively referred to sand profiles with heavy gradient.

In the middle area northward from the Boljshaya river dissipation of wave energy takes place more or less uniformly, specific energy increasing while getting closer to the coast. And, consequently, here evidence of abrasion process is very typical of the upper part of the coastal slope. But the underwater coastal slope flattens out noticeably (the bottom gradients are 0.010 at depth of 4 m and 0.007 at depth of 10 m) and its profile again becomes of merely accumulative character in the area beginning approximately from the Krutogorova river mouth.

Northward, the bottom gradients continue flattening out and in the area beginning from the Moroshechnaya river mouth up to the Khairuzova cape they reach the value 0.008, 10 m isobath moving away to the distance up to 12 km from the coast. By the way, in this connection the dried up area width reaches 1 km. And most likely this apparent flattening of the coastal slope profile in this area first of all is connected with alongshore current bringing accumulative material from more southern (from the Krutogorova river mouth) coastal areas.

Near the Khairuzova cape making an obtuse angle with a rectilinear part of the coast the underwater bars in the drained area do not change their strike. There were not noticed shoals typical of reentrant angles of the shoreline. Structure of these forms is the evidence that underwater bars were formed only owing to transversal displacement of drifts aslope and that these landscape forms can be formed without involvement of alongshore currents. For if there existed transportation of material alongshore it would cause forming of an adjoined coastal form in the reentrant angle of the coast near the Khairuzova cape. At present the beach in the reentrant angle is formed by large boulders and shingle formed as a result of the original coast abrasion. Thus, for the area of the Krutogorovo-Khairuzovo coast mass movement of sand from south by way of drifts is marked only in the area restricted from north by the Moroshechnaya river mouth.

For the first time the mountain mass Ambon protruded into the sea together with the Ptichiy island located northward from it breaks the shoreline rectilinearity so characteristic of the western coast. And further, up to the Southern cape of the Utkholok peninsula the coastal area represents itself already a concave instead of convex arc of a great radius with curvature 0.3. Wide development of abrasive cliffs 10 m and higher, olivine basalts worked out in rocky outlets, andesites, volcanic tuffs and tuff breccias is typical of this part of the middle area of western Kamchatka coast. It is characteristic that here the underwater coastal slope decline has another structure as usually it is separated from the coast by rather steep and high (up to 10–15 m) scarp above which a rather broad (up to 0.3–0.5 km) bench is located. At that, the bench surface itself represented by mass of abrasive outliers-kekurs and shingle-sand material in lows between them almost completely bares during low-tides.

In fact, from the cape Utkholok there begins the northern area of the Western Kamchatka coast of which it is characteristic alternation of high (up to 100–150 m and higher) coast rocky scarps-cliffs occasionally extended for dozens km with not high accumulative and/or abrasive coasts usually confined to outlets to the sea of river valleys of large rivers (the Kovran, Tigil, Voyampolka, Kakhtana, Pyatibratka, Palana etc.). That is in this area the forming of the coastal slope take place under conditions abruptly different from all the remained part of the Western Kamchatka coast. As together with supply of great volumes of rough fragmental product and outcrop of original rocks occurring everywhere here it is extremely actively manifested tidal activity as a tidal wave height reaches 5–8 m in the south and 10–12 m in north of the Penzhinskaya bay.

Throughout the shoreline of the Sea of Okhotsk the coastal underwater slope lengthens into the beach more or less gently, especially within the boundary of two southern areas of the coast. That is, though the classic as per its genesis and morphology beach is frequently (especially in the northern uplifted part of the coast) discontinued in places of outlets to the sea of abrasion bluffs it is all the same developed practically everywhere. In southern and middle areas of the coast under description the beach surface being in the whole flat is often complicated by dynamically active bars formed by wave splashes and sometimes by small plane-topped hummocks composed by not fragmental product thrown out by winter-spring storms.

Of the beach of the northern coastal area it is characteristic noticeably different structure. In the whole, unlike the southern coastal area here beaches are composed by well-rounded shingle and boulders among which poorly rounded fragments of cliff rocks are met in great numbers. It is conditioned by the fact that increased physical and, in the first place, frost weathering is typical of all cliffy shore of the northern part of the Western Kamchatka coast. Its reason is extremely high humidity, frequent fluctuations in temperature about zero and heavy jointing of original volcanogenic rocks. And nevertheless, though in the whole huge (especially during spring melting of snow) volumes of fragmental product are supplied to the beach it is (above the level of high flood) either very narrow – not wider than 2–3 m or lacking at all.

Barrier beaches represented by one or several jointed offshore bars up to 5–6 m high are the characteristic structural form of all western coast including the northern area. Usually barrier beaches are 120–170 m wide. However, in some cases when a barrier beach (or some of its areas) is a combination of several offshore bars of different age its width can reach 350–400 m.

As a rule, a transversal profile of barrier beaches is asymmetric. The sea slope represented by a shingle or shingle-sandy beach which either lengthen into a barrier beach ridge or joint an abrasive scarp worked out in a barrier beach body by syzygic-surged and tidy waves is steeper and shorter.

As a rule, a coastal slope of barrier beaches is gentle (2–4°) and 2–3 times wider than a sea slope. Usually its surface is occupied with herbaceous-bushy plants. However, in the areas where a barrier beach height is only 3–4 m high and where during heavy gales coinciding with spring tides waves often gush over a barrier beach body such plants are lacking at all. At that, a shore slope is often cut through by rather deep (up to 1.5 m) and wide (up to 15–20 m) flows-splashes formed during heavy autumn gales.

At the same time fragmental product supplied by splashes get to a back part of a barrier beach and thereby gradually cause its accretion in the direction of a lagoon. Thus, not rarely (mouths of the rivers Krutogorova, Pymta etc.) a built up barrier beach not only completely overlaps a lagoon but adjoins it closely coming up to an original beach. At that, a buried lagoon is quite distinctly showed in landscape as wide prolonged lows.

All over the Western coast lagoons representing itself one of the most specific (“canned” – [6]) near-shore morphostructure are confined to practically all mouths of rivers. Their length varies within very different ranges fluctuating from first dozens and hundreds meters of small branches and creeks and up to several kilometres and even dozens km in mouths of the most large rivers. The longest lagoons are confined to the middle (from the Bolshaya river inclusive in the south and up to the Moroshechnaya river in the north) near-shore area of the Western Kamchatka lowland.

Being the regular extension of river-beds «lace-like» lagoons of Western Kamchatka are natural traps for drifts. However, as a result of insignificant volume of solid run-off of most rivers of the western coast sediment accumulation processes, lagoon shoaling and, consequently, shore accretion for the account of lagoons go on slowly. But owing to constant breaks of barrier beaches lagoon mouths are constantly migrating along the shore. And it is not observed any distinct regularity in this as barrier beaches can be broken through in different places at any unexpected time and on various reasons including man-caused ones.

Land coastal morphostructures are represented by three main types of morphostructures: ancient offshore bars and abrasive scarps of ridges fronting on the coast in the middle and south near-shore areas of the Western-Kamchatka plain and also cliffy steeps of outlier elevations and mountain massifs of the northern area of the Western Kamchatka coast.

As a rule accumulative shores of sea genesis consist of the series of ancient offshore bars of different height and degree of preservation. They are mostly developed in mouths of the rivers Moroshechnaya and Khairuzova. Usually there is marked some regularity in transversal profile of such morphostructures: the more ancient a bar and thereby remoter from the sea the less its height. And on the contrary, offshore bars become higher as you move on closer to the sea, though it is not obligatory that the youngest offshore bar is simultaneously the highest one. It is often noted a series of several penultimate (as regards their age) bars which are of the same heights.

An abrasive shore is developed northward from the Bolshaya river mouth where near the Levashov cape, Mitoga settlement and in some other places ridges of interfluvial-watershed plains come right to the coast of the Sea of Okhotsk. Active cliffs composed by terrigenous rocks reach height of 10–15 and sometimes 30–40 meters, as a rule they are separated from the sea by a comparatively narrow (not more than 30 m) beach strip and thus they are actively washed out. And only where cliffs die off width of beaches is more than 30 m.

In the northern area of the western coast beginning from the Utkholok peninsular outlier mountains of the Tigilsky and Kinkilsky uplifts in the south and spurs of the Sredinny ridge in the north more and more often front on the sea. These mountains composed by original rocks of mostly volcanogenic genesis break off seaward as steep up to vertical slopes with general height up to 100–150 m and even higher.

Thus, let us say, reverting to the general picture of forming of near-shore morphostructures of the Western Kamchatka within all the latter half of Holocene including recent time the main structure-forming factors were: rise of the World ocean level; working-out of balanced profiles of the underwater coastal slope, flooding and separation of river mouths by accumulative forms. Just as a result of their manifestation there occur deficiency of fragmental product and, hence, release of wave energy for the shore washing out and, consequently, intensive flattening out of the shoreline which is especially clear expressed in the Western Kamchatka coast washing out occurring everywhere.

The essential part in forming of the coastal area is also plaid by tidal currents the speed of which reaches 2 m/sec and, of course, by landscape-forming activity of ice. This is because, on the one hand, furrows and grooves are formed in friable deposits of the coastal area because of movement and accumulation of ice conglomeration and, on the other hand, ice assists in seaward discharge of fragmental product and, thus, complicates the picture of distribution of deposits of different lithologic composition over the shelf, being a bright one even without this.

In general, as a result of joint activity of the above-mentioned processes all over the coast there constantly and uninterruptedly takes place growth, wash-out and displacement of sandy-pebbly spits (bars), lacing out of new lagoons and/or destruction of former lagoons and limans and also activated abrasion of original shores. However, this general process of forming and development of near-shore morphostructures is spatially and structurally separated, maximum intensity of wash-out being marked not only where maximums speeds of the coast subsidence are observed.

And actually, on the basis of all the above-said the most destructive processes should be manifested in the southern area of the Western-Kamchatka coast differing in stable subsidence within all the Holocene. Nevertheless, the underwater coastal slope of this area is characterised by steep gradients just in its upper part, thus, it has all the features of a profile developing under conditions of deficiency of drifts. This is the evidence of absence of compensation of destructive processes in this coastal area and, consequently, insufficient intensity of the coast destruction processes. The same is confirmed by the structure of the lower part of this underwater slope area the surface of which is depraved of positive relief forms of underwater bar type so common for shoaly coasts, though its surface being flattened out.

In principle, the northern part of the Western Kamchatka coast should also differ in intensive character of destruction. But in the whole, of this zone it is characteristic (owing to presence of great low-tides (up to 10 m and more) and very gentle slope with unevenness connected with original rock outcrops) a wide dried up strand composed by narrow sandy drifts, sandy–pebbly-boulder beach leant against scarps and sandy-pebbly barrier beaches (bars) separating river and creek valleys from the sea. That is, here destruction of shores is considerably levelled by this very compensation absent in the southern area. But the northern area should be discussed more detailed.

The point is that rather considerable land subsidence is observed in the north of Kamchatka (approximately beginning from 57.5° N) including its western and eastern coasts. But not long ago, in the second third of the XX century on the western shore in the area beginning from the river Pyatibratka and up to the Lesnaya river (and, possibly, even more northerly) there took place the shore rise with speeds up to 4 cm/year [2]. And only very recently, possibly 20–25 years ago, this rise changed into subsidence with speeds quite comparable with speeds of its previous rise. The evidence of such subsidence is also intensive wash-out of beach barriers and bars, sub-flooding and swamping of near-mouth areas of river valleys and regular flooding (not noted before) of these near-mouth areas during syzygic-surged tides of the autumn-winter period.

And nevertheless, generally, some stabilisation of the strand line owing to compensatory activity of the alongshore tidal current is typical of the whole northern morpho-tectonic zone of the Western Kamchatka coast. Though this process changed into noticeable destruction of shores in some areas. The other matter is how long and with what speed this land subsidence will last and, consequently, how long there will continue foreshadowed prevalence of shore destruction processes over stabilisation processes. But at present nothing definite can be said about this as detailed recurrent studies (practically not conducted in this area) are necessary in order we could speak about shore dynamics.

But at the same time it can be asserted with enough degree of definiteness that, strangely enough, comparatively stable (in tectonic respect) central coastal zone turns out to be under most extreme conditions with respect to the shoreline destruction. There are three main reasons for this: not considerable volume of fragmental product supply (including that in the form of river run-off) resulting in release of wave energy for the coast wash-out; intensified storm activity combined with high tides; and friable terrigenous structure of rocks of this part of the coast.

However, this is strangely only at the firs blush as in this zone all the enumerated factors of wash-out of coastal morphostructures are intensified, on the one hand, by practically perpendicular landfall of gale waves of high speed and, on the other hand, interference of anthropogenic activity in the course of natural processes. Both these processes more than apparently (and bluntly speaking – catastrophically) contribute to disturbance of natural (but unsteady) balance between the land and sea. Right up to the fact that in our days intensive economic developing of Kamchatka coast can be regarded as the most important factor of its coast destruction and alteration of its shoreline configuration.

In this connection it is interesting to point out that possible negative after-effects of the anthropogenic structure-forming factor in this zone of the Western Kamchatka were predicted as long ago as 1940-es [3, 4]. Possibility of manifestation of such after-effects was analysed more detailed in the end of 1950-es (1). Nevertheless, unfortunately these recommendations based on the data of concrete scientific studies were not duly taking into account while developing Kamchatka shores. And presently this resulted into such intensive destruction of off-shore bars that it led to real social-ecological catastrophes as, for example, in the area of the Kirovsky fishing plant.

So, finally it should be marked that the leading factors of transformation and development of near-shore systems of the Western Kamchatka are geodynamic (tectonism, seismism and volcano-magmatism) and exodynamic (Upper Quaternary glaciations, eustatic changes of the ocean level, gale and tidy activity) structure-forming processes. And hence, the main process of forming of near-shore morphostructures of the Western Kamchatka turns out to be intensive wash-out which is manifested by thrusting of a beach barrier over a lagoon and by negative balance of fragmental product in low areas of the coast composed by friable deposits and in upland areas composed by native rocks it is manifested by forming active cliffs and wide benches.

At the same time alongshore displacement of drifts which should be typical of the said regime of forming of near-shore structures is marked only in the southern zone of the coast where abrasive areas feed the barrier beach of the Bolshaya river lagoon and in its central part, northward from the river Krutogorova. During gales in other places of the coast sandy-pebbled material of wash-out is placed into the coastal part of the bar that promotes its displacement eastward and fine fractions of deposits are partially drawn off to the underwater slope and further to the shelf. Thus, alongshore flows of drifts, as such, exist only within inconsiderable length of the shore and therefore there is no general transfer of fragmental product as the united and single-directed process of forming of coastal morphostructures in the Western Kamchatka.

And, at last, it should be specially pointed out that in the second half of the XX century people began more and more intensively interfere in this natural course of events. Human irrational activity provokes and whips up destruction of near-shore morphostructures in general and process of wash-out of spits and barrier beaches where fish-catching and fish-processing enterprises are located with all their infrastructure and particularly area intended for building.

 

REFERENCES

 

1. Vladimirov А. Т. Characteristic features of dynamics of Western Kamchatka coast in connection with hydrotechnical and industrial building. Raw materials resources of the Kamchatka region. М.: Publishing house of USSR Academy of Sciences, 1961. P. 138–142.
2. Demidov N. Т. and Кim, А. G. Recent movements of North-Western Kamchatka // Geographical Issues of Kamchatka. 1966. Publication. 4. Pp. 11–132.
3. Zenkovich V. P. Оn the recent subsidence of Kamchatka shores // Geography Issues. 1947. Collection of articles 3.
4. Zenkovich V. P. and Vladimirov А. Т. Newest subsidence of Western Kamchatka shores // USSR Academy of Sciences. 1950. Vol. 72. P. 13– 21.
5. Ionin А. S., Меdvedev В. С. and Pavlidis, Yu. А. The shelf: relief, deposits and their forming. М.: Мysl, 1987. P. 204.
6. Newest deposits and Pleistocene paleogeography of Western Kamchatka. М.: Nauka, 1978. P. 122.
7. Khershberg L. B., Ryazantsev А. А., Gusjkov L. G., Shmulev V. G. and Naumov Yu. А. Ancient shorelines of post-glacial transgression at the shelf of the Japan Sea and the Sea of Okhotsk. Changes of sea- and ocean-level within the last 15 000 years. М.: Nauka. 1982. P. 196–207.
8. Shlyukov А. I. Transgressions of the Sea of Okhotsk in the Holocene. Newest deposits and Pleistocene paleogeography of Western Kamchatka. М.: Мir, 1978. P. 105–107.

 

СТРУКТУРООБРАЗУЮЩИЕ ФАКТОРЫ ПРИБРЕЖНЫХ СИСТЕМ ЗАПАДНОЙ КАМЧАТКИ

 

Целью представляемой работы является анализ характера, направленности и интенсивности изменений морфологии береговой линии Камчатки на примере её самого сложного и наиболее изученного – западного побережья – участка. Основой для осуществления такового анализа послужили как собственные материалы авторов, собранные в ходе проведения специальных и попутных экспедиционных работ, так и данные литературных источников.

Формирование современных прибрежных структур и самого побережья Западной Камчатки обусловлено проявлением крайне интенсивных тектонических процессов, связанных с развитием Западно-Камчатского прогиба. На месте которого в неогене и возникла Западно-Камчатская пластовая наклонная равнина, в свою очередь, испытавшая медленные колебательные движения. В верхнем плиоцене, после серии частичных поднятий и опусканий, море с равнины регрессировало. А по всей территории Камчатки, в условиях относительной тектонической стабильности, происходило общее выравнивание рельефа в ходе интенсивной эрозионно-денудационной и вулкано-магматической деятельности. Что и обусловило образование на равнине мощной толщи терригенных осадков.

В ранне- и среднечетвертичное время, в результате оживления неотектонических движений, основные морфоструктуры Западной Камчатки приобрели современные простирание и вид. И начиная с этого периода в формировании прибрежных структур западно-камчатского побережья большую, если не сказать – ведущую, роль стали играть четвертичные полупокровные оледенения и эвстатические колебания уровня океана, амплитуда которых достигала 100–110 м. В тоже время следует отметить в целом отрицательный (нисходящий) характер тектонических движений Западно-Камчатского прогиба, примыкающего к впадине Охотского моря. В частности, по данным Л. Б. Хершберга с соавторами [7] шельф юго-восточной части Охотского моря за последние 17 000 лет испытывал тектоническое погружение со средней скоростью 1.4 мм/год. Частичным подтверждением чему является наличие на нём древних береговых линий.

В позднем плейстоцене и в начале голоцена усиленный размыв ледниковых отложений и терригенного материала сопровождался их интенсивным перемещением и переотложением с одновременным образованием абразионных и аккумулятивных морских равнин, абразионных террас и абразионных уступов. И окончательно современная береговая линия Западной Камчатки сложилась около 5000 лет тому назад.

В результате проявления всех этих процессов, берег Западной Камчатки представляет собою в целом выровненную и полого выпуклую в сторону Охотского моря линию. Причем, подчеркнём ещё раз, отмечаемая выровненность береговой линии является следствием последней крупной перестройки берега, происшедшей к середине голоцена. Так как после этого этапа в образовании структурных элементов побережья, представленных помимо подводного берегового склона прислонённым пляжем, пересыпями, отчленёнными лагунами, береговыми валами и абразионными обрывами (клифами),активно стали участвовать волновая и приливная деятельность, особенно интенсивно проявляющиеся во время совпадения сильных нагонных ветров с сизигийными приливами.

Современная морфология охотоморского побережья, включая верхнюю часть его шельфа, в целом довольно проста. Поскольку, во-первых, заметных признаков существования положительных форм рельефа на дне западного берега Камчатки не отмечается. И поскольку, во-вторых, структура современной береговой зоны представлена типичным, то есть находящимся под постоянным волновым воздействием, комплексом береговых аккумулятивных и абразионных форм. Тем не менее, всё западное побережье в геотектоническом отношении достаточно чётко подразделяется на три генетически и струкутрно-морфологически самостоятельные части – южную зону опускания, примыкающую к области современного активного вулканизма; среднюю; тектонически относительно стабильную, зону, приуроченную к терригенной Западно-Камчатской равнине; и северную зону, представленную выходящими к заливу Шелихова и к Пенжинской губе горными поднятиями и отрогами Срединного хребта – наличие которых заметно осложняет общий морфостуктурный план побережья.

Морфологические отличия берегового склона каждого из названных участков от других участков прежде всего свойственны для его самой верхней (прибрежной) и нижней, переходной к шельфу [1, 5, 8] частям. Так, для южной (до р. Большой) района побережья характерны профили с большими (на глубине 4 м i_n = 0.044) уклонами в верхней части склона и с заметным выполаживанием (в промежутке глубин от 4 до 10 м i_n не превышает 0.032) в нижней части. Причём существенную роль в этом процессе выполаживания играет компенсационный отток, который и выносит песчаный материал от берега в сторону моря. Такие подводные береговые склоны, с общим уклоном от среднего уровня береговой линии до изобаты 10 м в 0.030, характерные для волн высотою более 2 м, условно можно отнести к песчаным профилям большого уклона.

На среднем участке, к северу от р. Большой, диссипация волновой энергии происходит более или менее равномерно с возрастанием удельной энергии при приближении к берегу. И потому здесь для верхней части берегового склона очень характерны признаки абразионного процесса. Но начиная, примерно, от устья р. Крутогорова подводный береговой склон заметно выполаживается (уклоны дна на глубине 4 м составляют 0.010, а на глубине 10 м 0.007) и его профиль вновь принимает чисто аккумулятивный характер.

К северу, уклоны дна продолжают выполаживаться и на участке от устья р, Морошечной и до мыса Хайрюзова, они доходят до 0.008, с удалением изобаты в 10 м на расстояние до 12 км от берега, в связи с чем, кстати, ширина осушки достигает 1 км. И скорее всего таковое очевидное выполаживание профиля берегового склона на этом участке прежде всего связано с вдольбереговым течением, приносящим аккумулятивный материал с более южных (от устья р. Крутогоровой) участков побережья.

Около мыса Хайрюзова, составляющего тупой угол с прямолинейной частью берега, подводные валы на осушке не меняют своего простирания. Характерных для входящих углов береговой линии отмелей здесь не отмечается. Строение этих форм свидетельствует об образовании подводных валов только за счёт поперечного перемещения наносов по склону и о том, что эти формы рельефа могут образовываться и без участия вдольбереговых течений. Ибо если бы перенос материала вдоль берега существовал, то он вызвал бы во входящем углу побережья вблизи мыса Хайрюзова образование примкнувшей береговой формы. В настоящее же время пляж во входящем углу сложен крупными валунами и галькой, образовавшимися в результате абразии коренного берега. То есть массовое перемещение песка с юга в виде наносов для района побережья Крутогорово-Хайрюзово отмечается только на участке, ограниченном с севера устьем р. Морошечной.

Выступающий в море горный массив Амбон совместно с расположенным к северу от него до островом Птичьим впервые нарушает столь свойственную для западного побережья прямолинейность береговой линии. И далее, вплоть до мыса Южного полуострова Утхолок, участок побережья представляет собою уже вогнутую, а не выпуклую, дугу большого радиуса с коэффициентом кривизны 0.3. Характерным для этой части средней зоны западно-камчатского побережья является широкое развитие абразионных клифов высотой в 10 и более метров, выработанными в скальных выходах оливиновых базальтов, андезитов, вулканических туфов и туфобрекчий. Характерно, что и подводный береговой склон здесь имеет другое строение, так как обычно он отчленяется от берега довольно крутым и высоким – до 10–15 м – уступом, выше которого располагается сравнительно широкий – до 0.3–0.5 км – бенч. Причём сама по себе поверхность бенча, представленная массой абразионных останцов-кекуров, и галечно-песчаным материалом в понижениях между ними, почти полностью обнажается во время отливов.

От мыса Утхолок собственно и начинается северный участок побережья Западной Камчатки, для которого характерно чередование высоких (до 100–150 и более м) береговых скальных обрывов-клифов, протягивающихся порою на десятки км, с невысокими аккумулятивными и (или) абразионными берегами, приуроченными, как правило, к выходам к морю речных долин крупных (Ковран, Тигиль, Воямполка, Кахтана, Пятибратка, Палана и т.д.) рек. То есть на этом участке формирование берегового склона протекает в условиях резко отличных для всей остальной части западно-камчатского побережья. Поскольку наряду с поступлением больших объёмов грубого обломочного материала и повсеместным выходом на поверхность коренных пород здесь крайне активно проявляет себя интенсивная приливно-отливная деятельность, так как высота приливной волны достигает 5–8 м на юге и 10–12 м на севере Пенжинской губы.

На всём протяжении береговой линия Охотского моря береговой подводный склон более или менее плавно, особенно в пределах двух южных участков побережья, переходит в пляж. То есть, хотя классический по генезису и морфологии пляж часто, особенно в северной возвышенной части побережья, прерывается в местах входа к морю абразионных обрывов-непропусков, всё же он развит практически повсеместно. В южной и средней зонах описываемого побережья в целом плоская поверхность пляжа нередко осложняется динамически активными валами, образованными волновыми заплесками и, иногда, небольшими плосковершинными буграми, сложенными несортированным обломочным материалом с примесью илистого песка, сформированными в результате таяния ледяных глыб, выброшенных зимне-весенними штормами.

Заметно иное строение свойственно пляжу северной зоны побережья. В целом же, пляжи здесь, в отличие от южной половины побережья, сложены преимущественно хорошо окатанной галькой и валунами, среди которых в большом количестве встречаются мало окатанные обломки скальных пород. Это обусловливается тем, что для всего скалистого побережья северной половины западно-камчатского побережья характерно усиленное физическое, и в первую очередь морозное выветривание. Причиной которой являются предельно высокая влажность, частые колебания температуры около нуля и сильная трещиноватость коренных вулканогенных пород. И, тем не менее, хотя в целом на пляж поступают огромные, особенно в период весеннего снеготаяния, объёмы обломочного материала, он, выше уровня полной воды, либо очень – не более 2–3 м – узок, либо вообще отсутствует.

Характерной структурной формой всего, включая северный участок, западного побережья являются пересыпи, представленные одним, или несколькими сочленёнными, береговыми валами высотою до 5–6 м. Обычно ширина пересыпей составляет 120–170 м. Однако в отдельных случаях, когда пересыпь (или некоторые её участки) является комбинацией нескольких береговых валов разного возраста, ширина её может достигать 350–400 м.

Поперечный профиль пересыпей как правило ассиметричен. Более крутым и более коротким является морской склон, представленный галечниковым или песчано-галечниковым пляжем, который либо постепенно переходит в гребень пересыпи, либо причленяется к абразионному уступу, выработанному в теле пересыпи сизигийно-нагонными и приливными волнами.

Береговой склон пересыпей, как правило, пологий (2–4°) и в 2–3 раза шире морского. Поверхность его обычно занята травянисто-кустарничковой растительностью. Однако на участках, где высота пересыпи составляет всего 3–4 м, при сильных штормах, совпадающих с сизигийными приливами, и где часто происходит перехлёстывание волн через тело пересыпи, таковая растительность отсутствует полностью. При этом береговой склон иногда прорезается довольно глубокими (до 1.5 м) и широкими (до 15–20 м), образованными при сильных осенних штормах потоками-заплесками.

Вместе с тем, поступающий в результате заплесков обломочный материал, попадает на тыловую часть пересыпи и тем самым постепенно наращивает последнюю в сторону лагуны. Так что нередко (устья рек Крутогоровой, Пымты и пр.) наращиваемая пересыпь не только начисто перекрывает лагуну, но и вплотную подступая к коренному берегу, причленяется к последнему. При этом погребённая лагуна достаточно отчётливо выражается в рельефе в виде широких вытянутых понижений.

На всём Западном побережье лагуны, представляющие собой одной из самых специфических (“законсервированных” – [6]) прибрежных морфоструктур, приурочены практически ко всем устьям рек. Длина их варьирует в самых различных пределах и колеблется от первых десятков и сотен метров у мелких рук и ручьёв и до нескольких километров, а иногда и до нескольких десятков км в устьях наиболее крупных рек. При этом самые длинные лагуны приурочены к средней, от р. Большой, включительно, на юге, до р. Морошечной на севере, прибрежной зоне Западно-Камчатской низменности.

Будучи закономерным продолжением речных русел, “шнурообразные” лагуны западной Камчатки являются естественными ловушками для наносов. Однако вследствие довольно незначительного объёма твёрдого стока большинства рек западного побережья, процессы аккумуляции осадков, обмеления лагун и, соответственно, приращивания берега за счёт лагун идут медленно. Зато за счёт постоянных прорывов пересыпей устья лагун постоянно мигрируют вдоль берега. Причём в этом явлении не наблюдается какой-либо чёткой закономерности, так как пересыпи могут прерываться в самых разных местах, в самое неожиданное время и по самым различным, в том числе и по вине человека, причинам.

Наземные береговые морфоструктуры представлены тремя основными типами морфоструктур: древними береговыми валами и абразионными уступами выходящих к побережью увалов в средней и южной прибрежных зонах Западно-Камчатской равнины, а также скалистыми обрывами останцовых возвышенностей и горных массивов северной зоны западно-камчатского побережья.

Аккумулятивные берега морского генезиса как правило состоят из серии древних береговых валов различной высоты и различной степени сохранности. Наиболее развиты они в устьях рек Морошечной и Хайрюзова. Обычно в поперечном профиле таковых морфоструктур отмечается некоторая закономерность, которая проявляется в том, что чем древнее вал и чем, тем самым, он дальше удалён от моря, тем меньше его высота. И наоборот, чем ближе к морю, тем выше становится валы, хотя и необязательно при этом самый молодой из них одновременно и самый высокий – нередко отмечается серия из нескольких предпоследних по возрасту валов, обладающих практически одинаковыми высотами.

Севернее устья р. Большой, где у мыса Левашова, пос. Митога и в некоторых других местах к самому берегу Охотского моря подходят увалы междуречно-водораздельных равнин, развит абразионный берег. Активные клифы, сложенные терригенными породами, достигают 10–15, а иногда и 30–40 м высоты, как правило, отделены от моря сравнительно узкой, не более 30 м, полосой пляжа и потому интенсивно размываются. И лишь там, где клифы отмирают, ширина пляжа превосходит 30 м.

В северной зоне западного побережья, начиная от полуострова Утхолок, к морю всё чаще и чаще выходят останцовые горы Тигильского и Кинкильского поднятий на юге и отроги Срединного хребта на севере. Сложенные коренными горными породами преимущественно вулканогенного генезиса, эти горы обрываются к морю крутыми, вплоть до отвесных, склонами, общей высотой до 100–150 и более метров.

Таким образом, скажем, возвращаясь к общей картине формирования прибрежных морфоструктур Западной Камчатки, всю вторую половину голоцена, в том числе и в наше время, основными структуообразующими факторами являлись: подъём уровня Мирового океана; выработка равновесных профилей подводного берегового склона; подтопление и отчленение аккумулятивными формами устьев рек. Именно в результате их проявления возникает дефицит обломочного материала и, отсюда, высвобождение энергии волн для размыва берегов. И, как следствие, интенсивное выполаживание береговой линии, которое особенно ярко выражается в повсеместном размыве берегов Западной Камчатки.

Существенную роль в формировании береговой зоны играют также приливно-отливные течения, скорости которых достигают 2 м/сек, и, конечно же, рельефообразующая деятельность льда. Поскольку, с одной стороны, при движении и аккумуляции нагромождений льда в рыхлых отложениях береговой зоны образуются борозды и рытвины выпахивания. И поскольку, с другой стороны, лёд способствует выносу обломочного материала в сторону моря, и тем самым усложняет и без того пёструю картину распределения на шельфе осадков различного литологического состава.

В целом же, вследствие совокупной деятельности перечисленных процессов по всему побережью постоянно и непрерывно осуществляется рост, размыв и перемещение песчано-галечниковых кос (кошек), отшнурование новых и (или) уничтожение прежних лагун и лиманов, а также усиленная абразия коренных берегов. Однако этот общий процесс образования и развития прибрежных морфоструктур пространственно и, отсюда, структурно разобщён. Причём максимальная интенсивность размыва отмечается далеко не там, где наблюдаются максимальные же скорости опускания побережья.

И в самом деле, исходя из сказанного, наиболее разрушительные процессы должны были бы проявляться на южном участке западно-камчатского побережья, отличающимся стабильным опусканием в течение всего голоцена. Тем не менее, подводный береговой склон этой зоны характеризуется крутыми уклонами именно в верхней своей части – то есть имеет все признаки профиля, развивающегося в условиях дефицита наносов. Что говорит об отсутствии компенсации деструктивных процессов на данном участке побережья, и. следовательно, о недостаточно интенсивном процессе деструкции берегов. Об этом же свидетельствует и строение нижней части этого участка подводного склона, поверхность которой хотя и выположена, но зато лишена столь обычных для отмелых берегов положительных форм рельефа типа подводных валов.

В принципе, должна была бы отличаться интенсивным характером разрушения и северная зона Западно-Камчатского побережья. Однако для этой зоны, в целом, характерна (вследствие наличия больших – до 10 и более метров – отливов и очень пологого подводного склона с неровностями, связанными с выходами коренных пород) широкая полоса осушки, сложенная тонкими песчаными наносами, прислонённый к обрывам песчано-галечниково-валунный пляж и песчано-галечниковые перысыпи (кошки), отчленяюшие долины рек и ручьёв от моря. То есть здесь деструкция берегов в значительной степени нивелируется той самой компенсацией, которая отсутствует в южной зоне. Впрочем о северном участке следует поговорить несколько подробнее.

Дело в том, что на севере Камчатки, приблизительно от 57.5° с.ш., включая сюда и западное и восточное его побережья, в настоящее время наблюдается довольно заметное опускание суши. Но ещё совсем недавно, во второй трети XX столетия, на западном побережье, на участке от реки Пятибратки и до реки Лесная (а может быть севернее) происходил подъём берега со скоростями до 4 см в год [2]. И лишь совсем недавно, может всего 20–25 лет тому назад, это поднятие сменилось опусканием со скоростями вполне сопоставимыми со скоростями предыдущего поднятия. О том же, что таковое опускание действительно имеет место, можно судить по интенсивному размыву береговых валов и кос, подтоплению и заболачиванию приустьевых участков речных долин и, чего не отмечалось ранее, по регулярному затоплению этих приустьевых участков во время сизигийно-нагонных приливов осенне-зимнего периода.

И всё же в целом для всей северной морфо-тектонической зоны западно-камчатского побережья характерна некоторая стабилизация береговой линии за счет компенсирующей деятельности вдольберегового приливного течения. Хотя на отдельных участках этот процесс и сменился на заметную деструкцию берегов. Другое дело как долго и с какой скоростью будет продолжаться это опускание суши и, следовательно, сколь долго будет длиться наметившееся преобладание процессов разрушения берегов над процессами стабилизации. Но в настоящее время ничего определённого об этом сказать нельзя, так как для того, чтобы говорить о динамике берегов необходимы детальные периодические исследования, которых в этом районе практически не проводилось.

Зато с достаточной степенью определённости можно утверждать, что, в наиболее экстремальном положении относительно разрушения береговой линии оказывается, как это ни странно, сравнительно стабильная в тектоническом отношении центральная зона побережья. И причин тут, основных, три: незначительное по объёму поступление обломочного материала, в том числе и в виде речного стока, вследствие чего высвобождается энергия волн для размыва берегов; усиленная штормовая деятельность в сочетании с высоким приливами; и сложение этой части побережья рыхлыми терригенными породами..

Впрочем, странно это лишь на первый взгляд, ибо в этой зоне на перечисленные выше факторы размыва береговых морфоструктур накладывается практически перпендикулярный подход к берегу штормовых волн, обладающих большой скоростью с одной стороны, и вмешательство в ход природных процессов антропогенной деятельности с другой. Оба эти процесса более чем явно (а попросту – катастрофически) способствуют нарушению естественного, но шаткого, равновесия между сушей и морем. Вплоть до того, что интенсивное хозяйственное освоение побережья Камчатки можно считать в наше время важнейшим фактором разрушения её берегов и изменения конфигурации её береговой линии.

Интересно в связи с этим отметить, что возможные отрицательные последствия антропогенного структурообразующего фактора в этой части Западной Камчатки были предсказаны ещё в сороковые годы [3, 4]. Более детально возможность проявления таковых последствий была проанализирована в конце пятидесятых годов [1]. Однако эти рекомендации, основанные на данных конкретных научных исследований, к сожалению, в должной степени так и не были учтены при освоении побережий Камчатки. И в результате в наши дни последовало столь интенсивное разрушение морских кос, что это привело, как, например в районе Кировского рыбокомбината, к подлинным социально-экологическим катастрофам.

Итак, скажем в заключение, ведущими факторами преобразования и развития прибрежных систем Западной Камчатки являются геодинамические (тектонизм, сейсмизм, вулкано-магматизм) и экзодинамические (верхнечетвертичные оледенения, эвстатические колебания уровня океана, штормовая и приливная деятельность) структурообразующие процессы. А, отсюда, основным процессом формирования прибрежных морфоструктур Западной Камчатки оказывается интенсивный размыв, который на низменных, сложенных рыхлыми отложениями, участках побережья выражается в надвигании берегового вала на лагуну и в отрицательном балансе обломочного материала, а на возвышенных, сложенных коренными породами, участках в образовании активных клифов и широких бенчей.

В то же время, перемещения наносов вдоль берегов, которое должно было быть свойственным названному режиму формирования прибрежных структур, отмечается лишь в южной части средней зоны побережья, где абразионные участки питают пересыпь лагуны р. Большой, и в центральной её части, к северу от р. Крутогорова. В остальных местах побережья песчано-галечный материал размыва во время штормов пересыпается на береговую часть бара, способствуя его перемещению на восток, а тонкие фракции осадков частично оттягиваются на подводный склон и далее на шельф. То есть вдольбереговые потоки наносов как таковые существуют лишь на незначительном протяжении берега, и потому общего переноса обломочного материала как единого и однонаправленного процесса образования береговых морфоструктур на Западной Камчатки не существует.

Ну и, наконец, специально следует подчеркнуть, что во второй половине XX века в этот естественный ход событий всё более и более интенсивно стал вмешиваться человек. Который своей иррациональной деятельностью провоцирует и подстёгивает деструкцию прибрежных морфоструктур в целом и процесс размыва кос и пересыпей, на которых расположены рыбодобывающие и рыбообрабатывающие предприятия со всей их инфраструктурой и селитебной зоной в особенности.