Анализ научно исследовательских работ и методологических разработок, касающихся изучения и обособления ландшафтных комплексов и экосистем Камчатки и Курильских островов, свидетельствует о том, что попытки природного (физико-географического) районирования их территории преследовали скорее теоретико-методологические, нежели подлинно практические цели и задачи, так как, по существу, сводились к излишне прямолинейной адаптации методологий обособления ландшафтов, разработанных в условиях и для условий европейской и, отчасти, сибирской частей страны, к оригинальной природно-социальной обстановке Камчатского (Курило-Камчатско-Берингийского) гидроэкорегиона.Так, при региональном [Куницын, 1963] подходе, на территории Камчатского полуострова было выделено 48 физико-географических районов, обособление которых призвано отражать прежде всего индивидуальные оро-тектонические особенности его ландшафтной структуры. Но в то же время выбор в качестве базовых элементов ландшафтной структуры именно оро-тектонических природных единиц однозначно, хотя и оговорками о вулканическом колорите, приравнивает регион к другим горным территориям Сибири и Дальнего Востока. Тем более что все [Любимова, 1961; Куницын, 1963; Жучкова и др., 1973] попытки регионального членения ландшафтной сферы региона ограничивались только и только сушей.

Впрочем, в чисто методологическом плане, в этом нет ничего странного – горные регионы и должны сравниваться с другими горными территориями. Но поскольку Камчатский гидроэкорегион – это прежде всего 2.2 млн. км² водных пространств 200-мильной морской зоны экономических интересов и всего лишь около 360 тыс. км² площади суши, то по всем своим природным параметрам и характеристикам гидроэкорегион является страной скорее океанической, нежели горной. Ну а так как именно ландшафты и экосистемы морских и пресноводных акваторий обеспечивали и обеспечивают народному хозяйству области около 55% производимой продукции в валовом и около 85% в денежном выражении, свыше 90% товарообмена с другими регионами и странами и более 95% всех валютных поступлений, в то время как все природные ресурсы суши региона даже в самые лучшие годы не давали более 15–17% товарной продукции, то определение Камчатки как горной страны не соответствует и её социально-экономическому статусу.

Точно также и при типологическом подходе к обособлению ландшафтов Камчатки и Курильских островов внимание исследователей [Куницын, 1963; Исаченко, 1991] было обращено исключительно на территорию суши. Причём, если при выделении провинций, областей, округов и районов гидроэкорегиона последние ещё сохраняли и свою номинальную (единство генетического и морфологического строения) индивидуальность и свой очевидный вулканический колорит, то вот при обособлении на территории той же Камчатки субарктического тундрового, бореального таёжного и бореального лугово-лесного типов ландшафтов и эта индивидуальность и этот колорит исчезают практически начисто. Вернее, проявляются они лишь на самом низшем – видовом – уровне. И тем самым гидроэкорегион по всем своим природным параметрам и характеристикам по сути дела опять же уподоблялся тундровым, таёжным и лугово-лесным регионам Сибири и Дальнего Востока со всеми отсюда вытекающими издержками.

 

19

 

Что же касается методологии сугубо рыбохозяйственного районирования Северо-Тихоокеанского рыбопромыслового бассейна, то при всех её теоретических достоинствах и практической значимости она, во-первых, недостаточно дробна, так как ограничивается обособлением только очень крупных рыбопромысловых районов и подрайонов. А во-вторых, таковой подход к обособлению производственных единиц если и не исключает из сферы своих интересов ландшафты и экосистемы суши, то, по крайней мере, недостаточно тесно связывает наземные ландшафты и экосистемы с ландшафтами и экосистемами морских акваторий в единое информационное (природно-социальное) пространство.

Таким образом, и индивидуальный, и типологический, и рыбохозяйственный подходы к районированию Камчатского гидроэкорегиона оказались не способны выделить базовые – то есть обеспечивающие единство его информационной структуры – ландшафтные комплексы. И, следовательно, при районировании Камчатского гидроэкорегиона должна быть применена таковая методология обособления ландшафтных комплексов, которая обязательно должна отражать его самые характерные (океаничность климатических и биотических природных условий, исключительную роль вулканизма в круговороте вещества и энергии и, главное, ведущую роль гидробионтов в социально-экономическом укладе) природно-социальные особенности. И таковой, методологией призван стать бассейновый принцип членения ландшафтной сферы на составляющие её категории, фундаментальность и значимость которого определяется:

1 – системной организацией наземного и подземного стока в форме однонаправленных (от водоразделов и истоков к устьям рек и далее на шельф) потоков вещества, энергии и информации;

2 – морфогенетическим единством строения и структурно-функциональной целостностью обособляемых бассейновых комплексов;

3 – структурной взаимосвязанностью и взаимообусловленностью всех природных элементов (ландшафтных комплексов и экосистем более низкого ранга) и компонентов (горных пород, почв, растительности и животного мира);

4 – строгой (от океанических бассейнов и суббассейнов и до бассейнов главных рек и их притоков) иерархией обособляемых бассейновых систем;

5 – очевидной экологичностью, вследствие которой каждый из бассейновых комплексов может рассматриваться либо как оригинальная экосистема, либо как самостоятельная структурно-морфологическая часть соответствующего эколого-регионального подразделения;

6 – полным соответствием бассейновому принципу управления ведущей – рыбной – отраслью народного хозяйства, так как каждую – от океана в целом и до долинно-речного комплекса конкретной реки – бассейновую систему можно характеризовать в качестве самостоятельного бассейнового ландшафтно-хозяйственного комплекса (БЛХК).