В силу особенностей социально-экономического развития, обусловленного отдалённостью и обособленностью от развитых регионов, Камчатка в наиболее обнажённом виде отражает всю сложность и остроту проблем становления рыночных отношений в нашей стране. Ибо здесь отчётливо проявляется и всеобщая глубокая дестабилизация экономики, и бремя военной нагрузки на народное хозяйство, и практически полная зависимость в использовании природных ресурсов от центра и, наконец, более чем очевидный провинциализм социально-политической жизни. Который, провинциализм, прежде всего, пожалуй, выражается в некритическом следовании единой, директивно спускаемой сверху, модели хозяйствования. Той самой модели – самообеспечение населения каждого региона продуктами питания и товарами повседневного спроса за счёт максимально полного освоения всех его ресурсов, которая показала свою полную несостоятельность именно тогда, когда область в наибольшей степени нуждалась в заявленной в этой модели цели.И в самом деле, как показывает весь период становления рыночных отношений, именно тогда, когда область остро, на грани выживания, нуждалась в реальном, а не в декларируемом самообеспечении, производство сельскохозяйственной, лесной, строительной и всех прочих отраслей и производств сократилось на 65-85 и более процентов. И только эксплуатация гидробиоресурсов (то есть и до сих пор отрицаемая как наиболее рациональная для региона узкая специализация) спасает экономику области от полного краха. Хотя в угоду модели широкомасштабного освоения всех природных ресурсов уничтожение гидробионтов в ходе неумеренного перелова, распашки долинно-речных земель, вырубки леса в речных долинах и непросчитанного строительства новых посёлков, дорог и сопутствующей инфраструктуры привело к снижению добычи рыбы и морепродуктов от 1400 тысяч тонн в 1989 году до 650-700 тысяч в последние годы. Причём по меньшей степени наивными выглядят как утверждения прежних лет о том, что перелов был неизбежной издержкой проблемы максимально полного обеспечения населения страны рыбной продукцией, так и сегодняшние заверения в том, что снижение добычи вызвано не оскудением гидробиоресурсов как таковых, а общеэкономическими неурядицами нашего времени. Ибо одного только минтая за последние полтора-два десятка лет было уничтожено столько, что его годовой вылов сократился примерно на 1,5 миллиона тонн, не говоря уже о деградации (измельчании) минтая как вида.

Добавим ко всему сказанному, что, как и по всей стране, парад суверенитетов привёл к фактическому отделению Корякского автономного округа от области, сопровождаемому вакханалией – а иначе не скажешь – в извлечении сиюминутных и минимальных доходов от эксплуатации природных ресурсов. А крах советской военной доктрины, ориентирующейся на обязательную возможность нанесения 2-3-кратного удара по предполагаемому агрессору, окончательно поставил экономику области на колени, ибо содержание чрезмерно большого военного контингента, расположенного на полуострове, стало совершенно не под силу ни стране, ни, тем более, Камчатке.

Всё это настоятельно требует скорейшего пересмотра всех наших прежних представлений о социально-экономических аспектах природопользования Камчатки и о путях и способах освоения её природно-ресурсного потенциала. Причём пересмотра их в рамках и формах концепции именно рационального природопользования. Но что же тогда понимается под природопользованием вообще и рациональным природопользованием в особенности?

В самом общем виде под природопользованием понимается деятельность человека, которая связана либо с непосредственным использованием природных ресурсов как таковых, либо с воздействием на эти ресурсы (Печерин, 1978). Однако гораздо чаще это основополагающее понятие трактуется несколько

 

118

 

шире. «Природопользование – это общая система взаимоотношений человека с природой, возникающая в процессе его трудовой деятельности и складывающаяся в соответствии с характером географических, исторических и социальных условий и особенностей» (Резолюция Первой Астраханской конференции по природопользованию, 1968).

Впрочем, нередко термин «природопользование» употребляется и для самоназвания научной дисциплины об общих закономерностях осуществления любых видов человеческой деятельности, связанной или с непосредственным использованием природных ресурсов, или с анализом воздействий (и их последствий) этой деятельности на природу, условия обитания человека и самого человека. Или, как сказал автор этого термина Ю. Н. Куражковский (1969): – «Задачи природопользования как науки сводятся к разработке общих принципов осуществления всякой деятельности, связанной либо с непосредственным пользованием природой и её ресурсами, либо с изменяющими её воздействиями. Конечная цель этой разработки – обеспечить единый подход к природе как к всеобщей основе труда». Добавим к этому, что именно как сфера знания природопользование обязательно включает в себя элементы всех тех естественных, социально-экономических и технических наук (энвайроментологии, ресурсоведения, экологии, экономики природопользования и т.д.) проблемами исследования которых являются охрана природных компонентов и природной среды в целом. И тем самым, природопользование, как одна из форм проявления деятельности социума, включает в себя следующие основные проблемы:

– извлечение, переработку, воспроизводство и сохранение природных ресурсов;

– использование и охрану условий и особенностей природной среды;

– сохранение (поддержание), воспроизводство (восстановление) и рациональное изменение экологического равновесия природных систем в целях поддержания природно-ресурсного потенциала.

А в целом, природопользование априори (хотя на практике это далеко не всегда получается) предполагает получение максимально продуктивной отдачи от использования природных ландшафтов и экосистем, при минимально возможном их изменении в отрицательную сторону и при желательном сохранении их эстетической, экологической, гигиенической и прочих неэкономических функций. И, следовательно, имеется настоятельная необходимость введения процедуры УПРАВЛЕНИЯ и РЕГУЛИРОВАНИЯ использования природных ресурсов. Что только и может сделать природопользование подлинно рациональным.

В свою очередь, рациональное природопользование закономерно предполагает разумное освоение, охрану, сознательное преобразование, а, по возможности, и восстановление природных условий и особенностей. То есть, если точнее, под рациональным природопользованием следует понимать такую и только такую социально-экономическую деятельность, основной целью которой является обеспечение здоровья человека. И которая, поэтому, предусматривает наиболее экономную эксплуатацию природных ресурсов и условий и наиболее эффективный режим их воспроизводства с обязательным учётом наиболее перспективных интересов развития экономики. Или, если сказать предельно чётко, рациональное природопользование – это настолько высокоэффективное хозяйствование, что оно не только не приводит к резкому истощению природно-ресурсного потенциала той или иной страны или региона, но и, главное, не завершается глубокими и коренными изменениями в окружающей природе (Реймерс, 1990).

Но это значит, что природопользование есть совокупность всех форм эксплуатации природно-ресурсного потенциала и мер по его сохранению. Или, если несколько иначе, природопользование – это система производительных сил и производственных отношений и соответствующих им организационно-экономических форм, нацеленных как на первичное освоение, использование и воспроизводство объектов и явлений окружающей природы, так и на целенаправленное воздействие на ландшафтную оболочку в целом (Блехцин, Михеев, 1981; Охрана ландшафтов, 1982; Селедец, 1991),.

В противоположность этому, иррациональное природопользование не обеспечивает сохранения природно-ресурсного потенциала. Так как в основе своей деятельности оно имеет не заботу о сохранении здоровья людей и среды их обитания, а в той или иной мере призрачные цели по достижению надуманных (рост экономического и военного могущества, обеспечение первенства в мировой политике и тому подобные вещи) приоритетов и, при том, любой ценой. И потому иррациональное природопользование отличается прежде всего потребительским, сиюминутным отношением к природным ресурсам, стремлением взять от природы как можно больше и причём немедленно, не заботясь о последствиях. Что неизбежно приводит как к истощению природных ресурсов, так и детериорации (ухудшению) среды обитания человека (Коммонер, 1976; Одум, 1976; Израель 1984).

 

119

 

Таким образом, резюмируя, рациональное природопользование подразумевает под собою не только собственно рациональное использование тех или иных видов природных ресурсов и не столько даже охрану природной среды как таковой, сколько целенаправленное, систематическое и системное познание природных и социальных процессов и явлений во всей совокупности их взаимосвязей и взаимодействий в целях оптимизации взаимоотношений между обществом и природой.

Исходя из сказанного становится понятным, что решение названных и связанных с ним проблем обязательно подразумевает наличие субъектов и объектов пользования. Вполне понятно, также, что субъектом пользования как правило выступает общество – то есть та или иная общественно-экономическая формация и различные её слои и социальные группы. Хотя, конечно же, в качестве субъектов природопользования могут выступать и отдельные коллективы и даже индивидуумы.

Что же касается объектов, то в процессе природопользования соприкасаются и взаимодействуют три их основные категории:

1 – природные, служащие предметами труда и условиями производства;

2 – технические, являющиеся орудиями производства;

3 – социальные (общественные отношения).

И что принципиально важно, эти разнокачественные по своей сущности и природе объекты, не просто связаны друг с другом круговоротами вещества, энергии и информации, но и, главное, образуют за счёт таковых взаимосвязей те или иные (аграрные, индустриальные, транспортные) производственные комплексы разного масштаба и уровня. Причём с точки зрения системной организации каждая из названных категорий объектов природопользования обязательно рассматривается как элемент (блок) единой, целостной системы. И в то же время, каждый из этих элементов в свою очередь выступает в качестве самостоятельной системы (подсистемы), которой присущ соответствующий ранг в сложной иерархии организации вещества и энергии.

Но это с достаточной однозначностью означает, что в качестве базового объекта природопользования выступает ландшафт. Поскольку именно он является основной ресурсорасполагающей, ресурсовоспроизводящей и средоформирующей средой для тех конкретных индивидуумов, коллективов, хозяйств, предприятий, отраслей и общества в целом, которые извлекают пользу из объекта использования. Очевидно также, что «полезность» тех или иных свойств ландшафтов прежде всего и главным образом определяется конкретными потребностями общества. Причём извлечение полезных свойств ландшафта в интересах какой-то одной отрасли или производства зачастую не только ущемляет интересы других отраслей и производств, но и приводит, порою к непоправимым, изменениям «полезности» других его свойств и качеств.

Ну а теперь от этих общих положений перейдём к проблемам рационального природопользования Камчатки. Памятуя о том, что становление и развитие производительных сил области есть история примитивного освоения сперва пушных, а затем рыбных, пахотных, лесных и минеральных природных ресурсов Камчатки по отдельности, хотя при этом и декларировалось так называемое комплексное освоение в рамках создания многоотраслевого и многопрофильного народнохозяйственного комплекса.

Доказательством названной примитивности подхода к освоению природных ресурсов региона служит следующий пример. В ходе освоения лесных, пастбищных, пахотных и, отчасти, минеральных, ресурсов за последние полвека в области было уничтожено лососевых нерестилищ с годовой продуктивностью в 50-60 тыс. т этой ценнейшей рыбы. Настолько, подчеркнём, ценнейшей, что в конце 80-х годов данное количество лососевых обеспечивало производство 30-33% товарной продукции области против 15–17%, выпускаемых всеми не рыбными отраслями Камчатки в совокупности.

 

120

 

То есть исходя из этого примера можно говорить о том, что рациональность природопользования на Камчатке вещь весьма и весьма условная. Ибо, первой, и самой основной социальной особенностью (аспектом) природопользования Камчатки со времён её присоединения к России состояла и состоит в варварском отношении к природным ресурсам, в примитивном выкачивании этих ресурсов ради сиюминутных интересов. Ну а если точнее, то в хищнической их эксплуатации и не более того. И как бы не относится к сказанному, нельзя не признать, что факты – уничтожение морской коровы всего за четверть века, почти полное уничтожение калана, морского котика и соболя за полтора века, уничтожение многих видов и популяций рыб в считанные десятилетия, тотальная вырубка хвойных лесов, уничтожение лососёвых нерестилищ и т.д. – говорят сами за себя.

Но, и тут мы переходим к другому аспекту природопользования Камчатки, самым удручающим во всём этом процессе уничтожения ресурсов региона является то, что не менялась примитивная, не побоимся этого слова, мотивизация и, главное, аргументация апологетов колониальной идеологии освоения ресурсного потенциала Камчатки. И именно это вот примитивно-варварское отношение к природе в прошлом, а также пример Тюмени, Ямала и многих десятков других мест и регионов настораживает общественность Камчатки при самой только мысли о возможности освоения её минерально-сырьевых ресурсов. Так что было бы наивным со стороны сторонников развития горной отрасли в области ожидать безоговорочной поддержки общественности этим планам. Каковые бы прекрасные слова при этом не произносились.

Кстати, сказанное вовсе не означает того, что авторы категорично выступают против добычи того же, например, золота. Нет, вовсе нет. Мы всегда категорично выступали против легковесности аргументов сторонников развития горнорудной отрасли на Камчатки и, особенно, против авантюрных по сути и смыслу планов решения всех социально-экономических проблем региона таковым вот лобовым – создадим отрасль и все будет хорошо – путём. Поскольку и эта аргументация и эта мотивация, как и само по себе агрессивное поведение самих сторонников освоения минеральных ресурсов, один к одному повторяет и аргументацию, и мотивацию и поведение всех прежних пользователей природными ресурсами Камчатки.

И в самом деле, все последние годы со стороны так называемого комплексного подхода к освоению природных ресурсов региона постоянно слышалась одна и та же аргументация. И, что более существенно, всегда эта аргументация была, во-первых, декларативной – государству нужна пушнина, государству нужна рыба, государству нужен лес, государству нужно золото. Как будто бы государство – это не люди и их интересы, а какой то ненасытный Молох. Во- вторых, директивной – мы так решили (добывать золото, создавать энергетику и т.д.) и потому так оно и будет. И в-третьих, инфантильной, поскольку всегда одним из ведущих аргументов адептов иррационального природопользования было и остаётся по детски трогательное уверение в том, что этой самой пушнины, рыбы, леса, золота и прочего на Камчатке, буквально, немерено. Впрочем, об инфантильности аргументации говорить было бы не совсем правильно. Так как за внешней инфантильностью нередко скрывалась и скрывается искусственное, как это, например, произошло с завышением лесопокрытой площади полуострова более чем в 2,5 раза, завышение запасов природных ресурсов или (и) их рентабельности.

Напрямую с названным, связан и другой социальный аспект природопользования нашей области. Имеется в виду подавляющее, не побоимся этого слова, мнение о том, что коли природный ресурс имеется, то использовать его нужно обязательно. Есть, например, лес значит надо его рубить. Хотя, если элементарно подсчитать, тот же лес как место обитания пушных зверей, естественный огород, рекреационный ресурс и, главное, аккумулятор осадков и регулятор стока (а тем самым и хранитель лососёвых нерестилищ) имеет на порядок большую ценность в товарном выражении чем как чисто лесной ресурс. Ну а если подсчитать более квалифицированно, то оказывается, что вырубка леса на Камчатке требует, прочем, как и все иные виды использования природных ресурсов, дотации. И кто же, напрашивается вопрос, будет оплачивать эти дополнительные расходы, если все годы перестройки из 89 субъектов Российской федерации только от 6 до 12 из них относились к регионам-донорам? А вот об этом из всех страждущих разрабатывать и осваивать природные ресурсы Камчатки не думает никто.

 

121

 

Таким образом, подытоживая, основными аспектами природопользования Камчатской области являются: хищническое отношение к природным ресурсам, постоянное – нередко директивное – завышение их запасов, инфантильная уверенность в их неисчерпаемости и примитивная убеждённость в обязательном их освоении. Отсюда и основанная на этих представлениях модель комплексного освоения природных ресурсов, которая вот уже полвека проводится в жизнь. И которая показала свою несостоятельность не только тем, что в ходе её осуществления было уничтожено огромное количество различных природных ресурсов. Но и тем, прежде всего тем, что лежащий в основе этой модели тезис о максимально полном самообеспечении населения области продуктами питания и товарами народного потребления за счёт собственных ресурсов не сработал именно тогда, когда область, в условиях глубокой дестабилизации экономики всей страны, остро нуждалась в таковом вот самообеспечении. Так что основным аспектом природопользования Камчатки прежде всего оказывается то, что рациональным таковое природопользование назвать никак нельзя.

Тем не менее, и это отрадно, при всей экстенсивности примитивно-хищнического освоения отдельных природных ресурсов Камчатки, её природные ландшафты и экосистемы сохранили, в целом, свою естественную структуру. Что, во-первых, вселяет надежду на возможность восстановления запасов рыбы и морепродуктов, подобно тому, как в свое время удалось восстановить запасы пушных ресурсов. И что, во-вторых, обеспечивает возможность социально-экономического развития области не за счёт экстенсивного использования её отдельных природных ресурсов, а на базе рационального освоения самих ландшафтов и экосистем, понимаемых в качестве интегрального природного ресурса.