Толбачинский дол, представляющий собою пологонаклонную вулканогенную равнину площадью 875 км², относится к одним из самых удивительных и прекрасных природных объектов нашей планеты. Что и нашло своё отражение в попытках присвоения долу статуса особо охраняемой территории с одновременным включением его в Список общемирового природного и культурного наследия.Однако и до сих, хотя и на территории самого дола и рядом с ним уже существовали и существует несколько – Северный и Южный прорывы вулкана Толбачик, сам вулкан Толбачик, река Озёрная-Толбачик – региональных памятников природы (Памятка об охраняемых природных территориях Камчатской области, 1986) попытки эти не увенчались успехом. И в немалой степени потому, что методологическое обоснование попыток обособления таких действительно уникальных объектов как Толбачинский дол и Ключевская вулканическая группа в целом и поныне базируются на стандартном – покомпонентном – подходе к описанию их природы.

Всё это и предопределяет актуальность предлагаемого исследования, целью которого является обоснование теоретико-методологических предпосылок для предоставления Толбачинскому долу статуса особо охраняемой природной территории с возможным включением его в Список всемирного культурного и природного наследия. А к основным задачам, поставленными и решаемыми на пути достижения этой генеральной цели, относятся выявление ландшафтно-экологической структуры самого дола с характеристикой обособляемых ландшафтных комплексов и вулканогенных экосистем и взаимоувязывание проблемы рационального освоения его рекреационных ресурсов со всеобщей проблематикой рационального природопользования Камчатской области.

В связи со всем сказанным, просто необходимо остановиться на некоторых методологических аспектах предлагаемого исследования. Дело заключается в том, что согласно доминирующим в современном естествознании гносеологическим и теоретико-методологическим представлениям (Лямин, 1978; Голдстейн, Голдстейн, 1984; Walker, 1963; Stone, 1973), подлинно научное понимание и объяснение постигаемых процессов и явлений невозможно без вычленения и решения соответствующих проблем. То есть, говоря иначе, на сегодня в основу процесса познания реальной действительности ставится не столько исследование эмпирических фактов, как того ещё совсем недавно требовала методология философских течений позитивизма и неопозитивизма, сколько сама по себе проблема.

126

Более того, в свете этих современных представлений постулируется, что только целенаправленный отбор фактов к данной проблеме относящихся, только анализ и обобщение этих фактов в духе и русле решаемой проблемы, только классификация исследуемых фактов в форме воедино связанной системы (структуры) и только, наконец, соотношение данной системы фактов с другими фактами и явлениями в рамках более общей концепции (парадигмы) могут быть единственно надёжными способами разработки и последующей практической экстраполяции теоретических моделей, более или менее адекватно объясняющих сущность и развитие познаваемых процессов и явлений. При этом безоговорочно признаётся (Одум, 1975; Федоров, Гильманов, 1980; Моисеев, 1990), что именно создание и апробация разнообразных моделей является наиболее продуктивным инструментом решения любого рода научно-практических проблем.

Итак, современная методология познания реальной действительности априори подразумевает, что вычленение проблемы обязательно должно либо предшествовать очередному этапу исследования, либо, по крайней мере, предварять саму процедуру отбора и изучения конкретных фактов и данных в рамках предстоящего исследования. А тем самым познание процессов взаимодействия человеческой деятельности с природной средой от принципа редукционизма, то есть от традиционного вычленения (константации) и изучения фактов и явлений по отдельности в целях получения наиболее полных и достоверных данных, переориентировалось на принцип холизма. То есть на методологию поиска и решения тех проблем, которые наиболее адекватно отражают целостность и многообразие взаимосвязей между природой и обществом.

Вот и авторы представляемой работы, идя с различных сторон (один от теоретико-методологических аспектов обособления ландшафтов и экосистем Камчатки к практическому их освоению, а другой от практического использования – туризм – тех же ландшафтов и экосистем к социально-экономическому обоснованию их хозяйственного освоения), подошли к необходимости вычленения из всего комплекса социально-экономических проблем, стоящих перед Камчаткой, таковых и в первую очередь таковых, решение которых могло бы вывести хронически больную экономику области из того тупика, в который её завело непродуманное и иррациональное освоение природных ресурсов Камчатки в рамках

127

модели так называемого комплексного развития народного хозяйства. Модели, как оказалось, мало приемлемой для реально складывающейся политической и социально-экономической ситуации и в регионе и в стране.

И в качестве одной из таковых ключевых проблем нами была выделена проблема сохранения в естественном, или близком к нему состоянии как можно большего числа ландшафтов и экосистем Камчатской области. Проблема, которая предусматривает сохранение природной среды не как самоцель, а как средство предельно рационального природопользования региона. Проблема, в основу которой, положено принципиально важное представление о том, что именно естественные ландшафты и экосистемы, а не нефть, газ, лес, пушнина и прочее, являются основным и потенциально наиболее продуктивным природным ресурсом Камчатки.

Стоит особо подчеркнуть, что названный подход к решению социально-экономических и природоохранных проблем области в своё время был воспринят общественными и властными структурами Камчатки недостаточно адекватно. Во всяком случае, в 1991 году тогдашний областной Совет народных депутатов, отталкиваясь от идеологии обязательного комплексного освоения всех ресурсов Камчатки, взял курс на скорейшее развитие золотодобычи как самого – так тогда утверждалось – надёжного и быстрого способа вывода экономики области из кризисного состояния.

Но уже в 1994 году, в решениях региональной научно-практической конференции по подготовке к всероссийскому съезду по охране природы (Петропавловск-Камчатский, 22 декабря 1994 г.) как само собой указывалось на то, что основным природным ресурсом области являются разнообразные наземные и аквальные ландшафты, представляющие собою, рекреационный ресурс мировой значимости. Обращаем же мы на это внимание потому, что в этом документе, во-первых, полностью повторяется наша мысль об исключительности рекреационных ресурсов камчатских ландшафтов, и, во-вторых, по-прежнему игнорируется наш же вывод о самоценности ландшафтов и экосистем как комплексного, а не только и не столько рекреационного природного ресурса. А также потому, что этот же документ, под именем «Региональный план действий и программа работ по охране окружающей среды на территории Камчатской области на 1996–1997 гг. и на последующие годы», в полном своём объёме в 1996 г. был принят и утверждён областной администрацией.

128

Впрочем, ещё несколько ранее администрация области, под воздействием реально складывающейся ситуации в своих программных документах (Постановление главы администрации Камчатской области «О программе администрации области на 1994-1995 годы» от 02.02.94 г., № 41; Ресурсный потенциал Камчатки, 1994; Социально-экономическое положение Камчатской области и Программа администрации области по развитию реформ и стабилизации экономики, 1994) после периода отрицания наших представлений, в принципе признала нашу идею о весомости рекреационных ресурсов камчатских ландшафтов в экономическом укладе области. Хотя эксперты, подготавливающие эти документы, вероятно под влиянием некоторой эйфории момента и (или) недостаточно квалифицированных наработок на эту тему, излишне поспешили вдвое – 500 тысяч иностранных туристов и 500 миллионов ежегодного дохода от валютного туризма и уже к 2020 году, против 200–250 тысяч туристов в год и 200–250 миллионов долларов ежегодно к 2040–2050 годам – завысить наши оценки ресурсного потенциала ландшафтов и экосистем Камчатки.

Всё это говорит не только о продуктивности наших предложений и представлений, но и, главное, об адекватности и тщательности проведённого и положенного нами в основу названных представлений анализа политической и социально-экономической ситуации, реально складывающейся и в регионе и в стране. А, следовательно, придаёт уверенность как в необходимости предлагаемого исследования, так и в возможности его реального осуществления. Причём приоритет авторов, который был заявлен и закреплён и в многочисленных публичных выступлениях, и в десятках газетных публикаций, и в серии научно-популярных и сугубо научных статей просто обязывает довести таковые наработки до их конкретного осуществления в виде теоретико-методологической основы проекта по предоставлению Толбачинскому долу статуса особо охраняемой природной территории и одновременным включением его в Список всемирного культурного и природного наследия.

Это же и предопределяет и актуальность предлагаемого исследования, целью которого является теоретико-методологическое обоснование проблемы присвоения Толбачинскому долу статуса особо охраняемой природной территории с возможным включением его в Список всемирного культурного и природного наследия. А к основным задачам, поставленными и решаемыми на пути этой генеральной цели, относятся выявление подлинной ландшафтно-экологической структуры дола и взаимоувязывание проблемы рационального освоения его рекреационных ресурсов со всеобщей проблематикой рационального природопользования Камчатской области.