Областной театр. Встреча с Председателем Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельциным. Вопрос от микрофона в зале: «Борис Николаевич, Корякский автономный округ готовится приобрести самостоятельность внутри РСФСР. Что в таком случае будет с нами?» Представитель коренных национальностей. «Это дело вас самих» – последовал ответ Б. Н. Ельцина.

Меня привлекла в этом вопросе проблема. Привлекла по той причине, что я был готов к её озвучиванию и даже попытался высказать кое-какие соображения в записке, переданной команде Ельцина. Вот об этой проблеме и пойдёт речь. Однако для начала позволю себе небольшое отступление.

В июле-августе этого года, после 29-летнего отсутствия, побывал в округе мой друг, ещё до армии работавший в национальных сёлах ветеринаром. Более месяца пробыл он на севере Камчатки, объехал множество посёлков. И вот его впечатление: «Что они сделали с коряками? Я знал гордых, сильных, умных, здоровых людей. А сейчас я видел даже не пьяниц – я видел людские тени. Тени людей».

Так как же это так получилось, что самые наши лучшие пожелания и помыслы обернулись полной своей противоположностью? Как это получилось, что, провозгласив строительство коммунизма для самых обездоленных, мы загнали страну в экономический тупик? Как получилось, что забота о коренных народностях завершилась материальной, социальной и культурной деградацией тех же коряков, чукчей, ительменов и эвенов? Как мы проводили национальную политику, если теперь сами себе задаём нервозный вопрос – а что же с ними будет?

Попробуем разобраться. Итак, год 1930. Образован Корякский автономный (в то время – национальный) округ. Цель создания таковых округов – помощь малым народностям в их становлении и развитии. Помощь – вот была цель.

И поначалу, первые десятки лет, так и было. Партийные и государственные власти, специалисты-интеллигенты и просто рядовые труженики из приезжих действительно помогали коренному населению приобщаться к современности. Но вот после войны, исподволь, незаметно стала происходить подмена понятий, когда искреннее желание помочь постепенно стало превращаться в «заботу» о коренном населении, а затем закономерно трансформировалось в заботу (но уже без кавычек) о своём собственном благополучии.

Облыжно сказано? Что ж, обратимся к фактам. Посмотрим, например, где, в каких отраслях и должностях, в основном, заняты в КАО представители коренной национальности? Правильно, в оленеводстве, местных промыслах и, отчасти, в госпромхозах. Потому как в рыбной отрасли работают почти исключительно одни приезжие – к примеру, в Карагинском районе («Камчатская правда» от 3 ноября 1989 г.) в 1988 г. было выловлено 70 тыс. т рыбы, но кроме одной национальной бригады В. Перевертуна из колхоза «Ударник» коренные жители в добыче и обработке рыбы участие принимали единичное. А ведь ещё в 60-е годы в округе были десятки бригад и экипажей малых судов, представленных почти исключительно коряками и ительменами. К тому же, не надо забывать, что рыбная отрасль округа целиком и полностью находится в епархии областных властей и организаций, где, естественно, специалистов из представителей коренных национальностей как не было, так и нет. Вот и дошло до того, что в наши дни наблюдается, мягко сказать, курьёз, когда обычный районный инспектор из числа приезжих хочет – разрешает, а не хочет – не разрешает коренным жителям ловить их рыбу в их реках («Камчатская правда», 10 августа 1990 г.).

Ну да ладно, оставим рыбную отрасль в покое. Но ведь и в госпромхозах пришлое население практически начисто вытеснило коряков, чукчей, эвенов и ительменов. Что же касается народных промыслов, то народные умельцы и мастерицы получают за свой высокопрофессиональный труд буквально копейки, хотя за рубежом их высокохудожественные произведения ценятся едва ли не на вес золота.

Остаётся, таким образом, оленеводство. Отрасль, где трудится почти исключительно местное население. Но что это даёт самим оленеводам? Судите сами. В КАО пастухами работает 810 человек, что составляет всего 30% от всего числа, «занятых» в оленеводческих совхозах, и около 2% от всего населения округа («Камчатская правда», 18 июля 1989 г.). При этом формирование прибыли в оленеводческих хозяйствах происходит исключительно за счёт реализации продукции оленеводства – все остальные вспомогательные производства либо крайне убыточны, либо (как охота) приносят мизерный доход.

И что же в таком случае получается? Основной отраслью округа является оленеводство, поскольку рыбные ресурсы округ по сути дела отдаёт в аренду области и Минрыбхозу, получая взамен кстати, гораздо меньше, чем получают ангольцы, гвинейцы, перуанцы и прочие народы зарубежных стран, в водах которых наши рыбаки ловят по договорам рыбу и морепродукты. В оленеводстве, повторяю, работает всего 810, а с учётом ветеринарной службы – около 1000 человек. И в «денной и нощной заботе» об этой, в невероятно труднейших условиях работающей, группе людей пребывают окружком, и 4 райисполкома, окрисполком и 4 райисполкома, и множество всяких прочих контор и учреждений в 5-кратном исчислении. Не говоря уже о многочисленной орде бухгалтеров, кассиров, счетоводов, учётчиков, кладовщиков, уборщиц и пр., и пр., и пр., «трудящихся» вне оленьих стад.

Но что самое удивительно, даже при таком сверхобременительном довеске из живущего по сути дела для самих себя окружного и 4 районных центров, равно как и «управленцев» из самих совхозов, за счёт которых и получается двойной перевес в рабочей силе над пастухами, рентабельность оленеводства достигает 280%. Для сравнения, широко разрекламированная акционерная компания «Сакжой» имеет рентабельность всего в 40% и законно гордится этим достижением. И это, повторяю, даже несмотря на то, что на 10 тысяч коренного и 40 тысяч всего населения округа приходится 5 административно-управленческих структур.

Однако что же имеют сами-то оленеводы за свой изнуряющий, без выходных и праздников, труд? Те самые оленеводы, о коих «пекутся» столь многочисленные управленцы и иже с ними. Среднемесячная заработная плата оленевода в совхозе «Корфский», например, в 1988 г. составляла 358 рублей («Камчатская правда» 19 июля 1989 г.). А у специалистов и служащих, сидящих в конторах – 479 рублей. Доплата за сданную продукцию составляла 1062 рубля у оленеводов и 4051 рубль у главбуха, 3278 рубля у главного экономиста и 1690 рубля у кладовщика. А в совхозе «Карагинский», премии у пастухов без малого в 4 раза меньше, чем у тех же бухгалтеров, экономистов и кладовщиков.

Так, может быть, они, пастухи, хотя бы в первую очередь обеспечиваются питанием, одеждой, жильём? Ничуть не бывало. За последние две пятилетки в округе введено в строй около 200 тыс. м² жилой площади. Но и до сих пор в национальных сёлах на одного жителя приходится от 2–3 до 5–6 м² жилья. Прикиньте: всех коренных жителей в округе – 10 тысяч. И, следовательно, только за последние 10 лет на каждого коренного жителя пришлось бы по 10 м² новостроя. А результат? Так куда же уходит жильё в таком случае? А вот куда. В национальном селе Тымлат в очереди на жильё стоят почти четыре десятка многодетных семей коренной национальности. Но в 1988 г., сезонник, угодный директору совхоза («Камчатская правда» 26 июня 1989 г.), получает жильё без всякой очереди. Спрашивается, зачем нужен был совхозу шофёр и кассир (его жена) с Украины, если среди коренного населения есть безработные? И так по всему округу.

Но мало на пастухов своих местных «радетелей». Появились уже и «заграничные». В 1989 г., например, совхоз «Паланский» сдал пресловутому «Ранторину» 193 кг пантов и 1920 кг окостенелых рогов. Но и до сих пор не получил от этого ни одного цента («Камчатская правда» 31 июля 1990 г.). В том же 1989 г. за панты и рога, сданные округом, было выручено многим более млн. долларов. Но из этой суммы 30% ушло в союзный бюджет, 10% – в областной бюджет и ещё 10% – посредникам. А самому округу «перепало» всего 590 тыс. долларов, хотя и было обещано вдвое больше («Блокнот агитатора» № 23, 1989 г.; «Камчатская правда» 24 августа 1990 г.). Сколько при этом досталось самим пастухам лучше и не спрашивать.

Но если бы дело ограничилось только тем, что за счёт оленеводов живёт столько о них «заботящихся». Хуже, хуже некуда то, что создавая в своё время вокруг себя «люмпенизированную» прослойку из среднего и низшего звена управления и инфраструктуры обслуживания, руководство округа вкупе с областным подложило под себя две мины замедленного действия. Во-первых, прослойка эта стала столь мощной и сильной, что уже она правит бал. Именно эта прослойка, выдоив донельзя оленеводство, буквально жаждет разработать недра округа, желая и от 10 млрд. долларов, зарытых в землю, отщипнуть лакомый кусочек. Коренному же населению золото в принципе безразлично. Более того, разработка полезных ископаемых только усугубит положение коряков и чукчей ибо население округа пополнится несколькими тысячами пришлых людей, живущих одним днём. И, таким образом, в этом потенциально заложена вторая мина, ибо межнациональные отношения могут превратиться в межнациональную усобицу. Ибо из коренного населения на сегодня уже образовался слой специалистов, администраторов, интеллигенции, которые начинают понимать, что они имеют все шансы и возможности самим распоряжаться своей землёй и своей судьбой. Другое дело, что они пока не поняли, что достигать цели – благосостояния собственного народа – можно не только развивая и наращивая производство, но и – многим быстрее и дешевле – отказываясь от лишнего. К примеру, в Магаданской области подсчитали, что от оленеводства область может иметь многим больше, чем от золота. Что же говорить о нас, о нашем оленеводстве, точнее, которое, как уже говорилось, имеет рентабельность 280%, тогда как золота в области – «кот наплакал» по сравнению с Магаданом?