Некоторые замечания по поводу поездок С. П. Крашенинникова по Камчатке

В 2011 году, в октябре (точная дата пока не установлена – [9]) исполняется 300 лет со дня рождения Степана Петровича Крашенинникова. И надо полагать, что в преддверии столь знаменательного юбилея будет написано и напечатано немало строк как о самом С. П. Крашенинникове, так и об его вкладе в отечественную науку. Этим событием и определяется цель данной работы, которая заключается в восстановлении истины с маршрутами С. П. Крашенинникова по Камчатке. Дело в том, что за 255 лет со дня выхода в свет книги «Описание земли Камчатки», ни один из известных мне комментаторов и интерпретаторов этого капитального исследования времён освоения и покорения Камчатки не сумел верно описать маршруты С. П. Крашенинникова по полуострову. То есть, подчеркну, хотя бывший студент Академии наук все свои маршруты полуострову обозначил с предельной для своего времени полнотой и точностью, его комментаторы в силу каких-то причин многие части этих маршрутов прорисовывают самым различным образом. В связи с этим возникает необходимость разобраться в этом феномене, с тем, чтобы хотя бы отчасти понять и объяснить причину неверной трактовки информации в части поездок С. П. Крашенинникова по полуострову. И в качестве зачина я обращусь к оценкам достижений и масштаба личности С. П. Крашенинникова предшественниками.Так, в своё время М. В. Ломоносов так отозвался о своём современнике: «… взяты были из Московских Заиконоспасских школ двенадцать человек школьников в Академию наук, между коими находился бывший после профессор натуральной истории Крашенинников… оных половина взяты с профессорами в Камчатскую экспедицию, из коих один удался Крашенинников, а прочие все от худова присмотру все испортились» [13, с. 24]. И хотя М. В. Ломоносов несколько преувеличил число «испортившихся» (в числе шести студентов были, например, и полностью состоявшийся как специалист А. Горланов, и очень талантливый, но преждевременно умерший ещё в экспедиции, Л. Иванов), это не только не умаляет достижений С. П. Крашенинникова, но и оттеняет, подчёркивает их. Ибо не только и не столько стечением обстоятельств, сколько благодаря личному таланту, трудолюбию и настойчивости, бывший студент Академии наук стал первым среди равных.

А ведь С. П. Крашенинников и действительно во многом был первым. К примеру, академик В. Л. Комаров называл С. П. Крашенинникова самым первым ботаником, профессионально изучавшим растительность Камчатки. Зоолог П. Ю. Шмидт указывал, что С. П. Крашенинников первым из европейцев начал иследование животного мира полуострова. Геологи считают, что именно С. П. Крашенинников положил начало сбору сведений о его недрах. А сейсмологи и вулканологи связывают с его именем появление самых первых научных описаний вулканов, извержений, землетрясений и цунами в нашей стране.

К сказанному остаётся добавить, что С. П. Крашенинников первым же начал вести регулярные метеонаблюдения на полуострове, хотя, конечно же, ещё и до него некоторые моряки и землепроходцы пытались заносить в корабельные журналы различные сведения о погоде и климате Камчатки. Ну а современные экологи с полным на то основанием называют С. П. Крашенинникова первым экологом не только Камчатки, но и всей России.

Перечисленное убедительно свидетельствует об упорной нацеленности исследователя на восприятие окружающего мира, особенно если помнить, что работал он в невероятно стеснённых обстоятельствах. Настолько феноменальной, подчеркну, что порою можно подумать, будто он получает эту самую информацию буквально из воздуха.

Всего через три недели после прибытия в Большерецк (после, добавлю, драматического, чудом не закончившегося гибелью, плавания от Охотска до Камчатки), С. П. Крашенинников пишет: «Приехавши в Большерецкий острог, сочинил я имеющимся в здешних местах зверям, птицам и рыбам и растущим около здешнего места деревам и травам реэстры с русскими и камчадальскими названиями. Тогда же написал слова здешнего большерецкого языка» [9, с. 557]. И добавляет: «Для поставления метеорологических инструментов велел я зделать ящик в анбарной стене, которой анбар имеется близ церькви, а иного к поставлению оных инструментов способного места сыскать не мог. А как весною анбар для поставления их построен будет, тогда начну наблюдения ветрометром и эксатмоскопом чинить.» [там же, с. 557].

Что же касается дальнейших планов, то он информирует:

«Для выспрашивания о вере, житии и прочих поведениях требовать буду от комиссара здешнего острога, который в скорых числах за сбором ясака по Пенжинскому берегу поедет, чтоб привёз с собой с Воровской и с Кыкчику рек лутчих людей, а особливо и для того, что на помянутых реках живущие иноземцы особливым языком говорят, которой от здешнего разнствует.

957

Как дорога станет, то намерен я ехать к имеющимся вверх по Большой реке тёплым водам, а от оных вод прямою дорогой к другим тёплым водам, впадающим в Копенчик речку, которая устьем своим в Большую реку впала, а от других тёплых вод поеду к горелой сопке, которая имеется между Авачи и Налачевой рек, расстоянием от других тёплых вод в двух днях езды на собаках, а от неё к другой горелой сопке, имеющейся на реке Жупановой в расстоянии одного дня езды от первой горелой сопки.

Хотя оные горелые сопки имеются и на дороге, которою ездят в Верхней Камчатский острог, то однакож я этими местами во оной острог не поеду, но намерен ехать иною дорогою, которая лежит через Воровскую рек, что сии места сколько возможно самому описать.

По возвращении из помянутых горелых сопок из Большерецкого острогу весной поеду к знатнейшим тёплым водам, которые находятся на Озерной реке не в одном месте, и так горячи, что в них и мясо варить можно, и из ключей вода в вышину на сажень бьёт, и ежели в оные воды серебро положится, то в малом времени как золото будет» [там же, с. 558].

То есть, как можно видеть, этот пример убедительно свидетельствует о том, что всего за три недели пребывания в Большерецке, студент Академии наук успел сделать столько, сколько в наше время далеко не всегда успевает сделать целый отряд исследователей. Он и списки местных растений составил. И словарь ительменского языка сочинил. И успел при этом, по опросам и архивным материалам, составить представление об основных природных особенностях – о тех же «горячих ключах», «горелых сопках», а также об извержениях, землетрясениях и цунами – полуострова. Но, главное, сумел обстоятельно продумать план предстоящих работ. Настолько обстоятельно, что во всех последующих походах он только в отдельных деталях отступал, да и то чаще по независимым от него обстоятельствам, от намеченного.