Фундаментом социально-экономического развития Камчатского гидроэкорегиона, как самостоятельного экономического района (Камчатского бассейнового ландшафтно-хозяйственного комплекса, БЛХК), была и остаётся добыча и переработка гидробиоресурсов, дающая на сегодня около 65% товарной (в денежном исчислении) продукции области, около 90% её товарообмена с другими регионами и более 95% валютных поступлений.
Однако в настоящее время в рыбной отрасли Камчатки сложилась исключительно тяжёлая ситуация, основой возникновения которой служит существующая практика природопользования, ибо добыча гидробиоресурсов явно превышает их возможности к воспроизводству. За счёт чего общий уровень добычи рыбы и морепродуктов в гидроэкорегионе монотонно снижаясь вплотную приблизился к отметке 500-600 тыс. т/год против 1,4 млн. т в 1989 г. И в связи с продолжающимся подрывом промысловых запасов, а также по причине скупки и перекупки значительной части промышленных квот другими пользователями, этот объём в скором времени может и вовсе упасть до 250-300 тыс. т/год.
Причины такого развития ситуации, как показывает ретроспективный анализ, возникли ещё в 50-х годах XX века, когда японские рыбаки (и не без помощи правительства СССР) настолько интенсивно облавливали камчатского лосося, что это привело ко второй (первая была связана с подрывом и уничтожением пушных ресурсов в конце XIX века) социально-экологической катастрофе на Камчатке, сопровождавшейся ликвидацией 1200 рыболовецких участков и закрытием десятков рыбацких посёлков.
70
В то время, в качестве выхода из этого тупика и была предпринята попытка создания в регионе многоотраслевой экономики с упором на интенсивное развитие активного морского промысла, с одной стороны, и масштабное развитие горнорудной отрасли, с другой. Причём, подчеркнём, эта модель хозяйствования базировалась на жёсткой геополитической доктрине, предусматривающей искусственное заселение региона за счёт расширения структуры районных администраций.
Однако суть дела заключалась в том, что и мнимые достоинства (освоение природных ресурсов), и столь же очевидные издержки (рост непроизводительного населения) этой модели хозяйствования оплачивались всё той же рыбой. Вернее сказать, в результате сознательной, хотя и недальновидной, нацеленности работы рыбной отрасли на валовые показатели и, отсюда, из-за чрезмерного перелова рыбы и морепродуктов, промысловые запасы гидроэкорегиона к концу 70-х годов уменьшились на 1,5 млн. т, к концу 80-х годов к этим потерям добавился ещё 1 млн. т, а за последние 10 лет прошлого века уловы одного только минтая упали почти на 3 млн. т.
И всё же самая существенная потеря от так называемого комплексного освоения всех видов природных ресурсов заключается в том, что в результате широкомасштабной распашки речных долин, интенсивной вырубки в них лесов и создания новых посёлков с соответствующей инфраструктурой гидроэкорегион лишился лососёвых нерестилищ с годовой продуктивностью 50-60 тысяч т лосося. А сколь весома эти издержки можно судить уже по тому, что убытки от этой потери как минимум в 2 раза превышали стоимость годового объёма продукции, выпускаемой всеми нерыбными отраслями и производствами области. То есть даже в годы максимального развития всех этих отраслей названное количество лосося обеспечивало народному хозяйству 30-33% всех его доходов, тогда как на долю всех нерыбных структур приходилось не более 15-17% товарной продукции. Впрочем, и в настоящее время положение с лососём ничуть не лучше, ибо вследствие массового браконьерства нерестилища на многих реках вырезаются полностью. Во всяком случае в некогда богатейшей по запасами лосося р. Камчатке выше с. Милькова лосося вырезали полностью.
Всё это подводит к выводу о том, что уже в самое ближайшее время Камчатка по объёму добычи гидробиоресурсов может вернуться к уровню 30-40-х годов XX века. Но с более худшей структурой уловов, ибо если тогда в области ежегодно добывали 150-200 тыс. лосося и до 50-70 тыс. всех прочих видов рыб, то в ближайшей перспективе здесь, более чем возможно, станут добывать не более 30-50 тыс. т лосося и 180-200 тыс. т морских видов рыб.
Таким образом, перед регионом вновь встаёт проблема выбора: либо возрождать, на основе восстановления запасов гидробиоресурсов, рыбную отрасль собственными силами, сознательно и старательно освобождая экономику области от всего обременительного; либо по-прежнему уповать на якобы «весомую» отдачу от освоения камчатских недр. И наиболее предпочтительным вариантом развития выглядит возвращение к моноотраслевой модели хозяйствования. Как потому, что за последние 15 лет уровень производства в области снизился на 65-85%. Как потому, что на помощь со стороны государства рассчитывать уже не приходится, ибо федеральный центр достаточно однозначно проводит политику по свёртыванию непроизводительной деятельности на всём Крайнем Севере. Так и потому, что полувековые надежды на «комплексное» освоение всех, и прежде всего минеральных, видов ресурсов региона не привели к сколько-нибудь видимым результатам. Впрочем, даже в случае относительно «успешного» освоения камчатских недр все дивиденды от развития нефтегазовой и прочих добывающих отраслей уйдут, как это случилось с добычей платины в Корякском автономном округе, на сторону и региону от этого, кроме, разве толики налогов и временных рабочих мест, ничего не достанется.
71
Однако было бы неверным ожидать сколько-нибудь полного возвращения к модели хозяйствования 30-40-х годов. Ситуация с той поры переменилась в корне и потому наиболее предпочтительным выглядит вариант превращения Камчатского гидроэкрегиона в рекреационно-гидробиоресурсный заказник (резерват «дикой природы»). Причём памятуя о том, что гидроэкорегион пока ещё остаётся одним из нескольких на планете промысловых регионов, в пределах которых естественная продуктивность бентоса достигает 3000 кг/км2 водной поверхности, то его следовало бы воспринимать – ну хотя бы потому, что именно к нему приурочено самое большое в мире стадо диких лососей – как достояние всего человечества. Для чего его необходимо включить в Список всемирного природного и культурного наследия.